Маргарита Валуа: Прелестная ювелирша. Любовница короля Наваррского. Понсон дю Террайль

в том же изысканном роде.

      Он долго пролюбезничал бы с красавицей-итальянкой, если бы Генрих не окрикнул его:

      – Ну, Ноэ, я купил все, что нужно. Пойдем?

      – Прекрасная! – сказал Ноэ. – Соблаговолите передать вашему батюшке мой нижайший привет!

      – С удовольствием, мессир, – ответила девушка. – А могу ли я узнать ваше имя?

      – Ноэ, беарнский дворянин! Буду очень благодарен вам, если вы передадите мой привет своему батюшке, хотя… – тут Амори де Ноэ бросил на девушку убийственный взгляд, – хотя я с удовольствием зашел бы сам, если бы знал, когда буду иметь возможность застать его!

      – Отец бывает дома каждый вечер. Приходите, как только будет дан сигнал к тушению огня [3], и вы непременно застанете его.

      Ноэ откланялся, взял под руку своего царственного друга, кинул последний взгляд на прекрасную флорентийку и вышел из лавки, говоря Генриху:

      – Пойдемте в Лувр. Господин Пибрак, наверное, будет удивлен нашим посещением!

      Когда молодые люди ушли, Паола повернулась, чтобы скрыться в комнаты. Но приказчик удержал ее, сказав:

      – Синьорина, вы опять нарушили приказ батюшки!

      – Тебе-то какое дело, Годольфин! – надменно ответила она.

      – Мне дано приказание следить за вами…

      – А, так ты разыгрываешь подле меня низкую роль шпиона? – крикнула Паола. – Ты доносишь ему о каждом моем слове и поступке?

      При виде разгневанного лица Паолы Годольфин, побледневший еще больше, упал пред ней на колени и с рыданием крикнул, простирая к ней руки:

      – О, прости меня, Паола! Прости меня!

      – Ты грязный урод, безродный проходимец, подлый лакеишка… – продолжала неистовствовать Паола.

      При последнем ее слове Годольфин встал с колен и твердо перебил ее, сказав:

      – Я не лакей, Паола, я служащий!

      – Ты лакей, потому что мой отец подобрал тебя черт знает где и взял к себе в услужение. Но это неважно!.. Помни одно: если ты не откажешься от мысли шпионить за мной, я подыщу себе какого-нибудь дворянина, который переломает тебе кости так, что впору будет сделать из тебя паштет для собак короля Карла! – И, окинув Годольфина надменным взглядом, Паола вышла из комнаты.

      Юноша упал головой на прилавок и с бешенством прошептал:

      – О, я ненавижу и люблю ее!.. Я хотел бы убить ее и… отдал бы жизнь за один ее поцелуй!

      VII

      Тем временем Генрих Наваррский и Ноэ сошли с моста и направились по правому берегу Сены.

      – Так что же? – спросил Генрих. – Пойдем мы в Лувр?

      – Мне кажется, что это будет очень разумно, – ответил Ноэ, – тем более что…

      – Но ты забываешь, что у меня имеется письмо от Коризандры к госпоже Лорьо! – нетерпеливо перебил его принц.

      – Те-те-те! – насмешливо протянул Ноэ. – А я-то думал, что Коризандра предательница и что ваше величество изволит питать к ней настолько неприязненные чувства…

      – Я не люблю

3

Одной из противопожарных мер доброго старого времени было ограничение часов, когда можно было зажигать огни. В определенный час ударяли в колокол, и после этого сигнала никто не имел права держать дома огонь. Нечего говорить, что это правило было действительно только для низших, а никак не для высших слоев населения.