За пять минут до ядерной полуночи. Александр Витковский

рука была свободна. Пакет он поставил рядом на пол, но стоящий сзади качок взял его и положил подальше на кровать.

      – Вот, полюбуйтесь. – Француз достал из небольшого портфеля и разложил перед Виталием дюжину цветных фотографий.

      Студеная судорога сковала тело, лишь только он взглянул на сочные глянцевые отпечатки. Холодный пот выступил и будто заиндевел на его висках, выбеливая густые черные волосы. На столе небрежно лежали цветные снимки весьма приличного качества, хотя и с несколько размытым изображением по краям, – свидетельство оперативной съемки скрытой камерой со специальной оптикой. Среди продавленных сугробов подушек и простора измятых горячей плотью белоснежных простыней во всей наготе и бесстыдстве эротического экстаза застыл он. Именно он, а не «человек, похожий на Коржавцева». А вместе с ним в сумасбродном буйстве распутной оргии и непристойном похабстве развратных поз разметалось еще одно обнаженное тело. Ее тело…

      – Ну, как вам эта фотосессия? – с явной издевкой спросил француз, пристально глядя на собеседника. – Парижские «Бешеные лошадки» вам бы позавидовали. Кстати, у нас есть и видео ваших сексуальных развлечений. Поверьте, оно впечатляет еще больше…

      «Боже мой… все, кранты! – Страшное потрясение ломом раздробило его окоченевшее сознание – в крошку, вдребезги, в труху, в пыль. – Нет, это не просто залет… и даже не фиаско. Это полный шиздец! Впору молитву о спасении души читать…»

      Коржавцев не мог побороть внутреннюю дрожь в теле и закрыл глаза.

      – Но все это могло бы остаться нашей с вами тайной, если бы вы согласились выполнить некоторые наши просьбы сугубо конфиденциального характера, – слова француза отбойным молотком долбили мозг.

      Незнакомец перешел на деловой тон. Собственно, ради этого момента спецгруппа уже несколько месяцев пристально изучала Коржавцева, установив за ним плотное оперативно-техническое и агентурное наблюдение.

      Словно предвосхищая немой вопрос своего русского визави, француз назидательно продолжал.

      – Вы, конечно, можете отказаться от нашего предложения, но в таком случае весь этот фото- и видеокомпромат попадет на стол вашему руководству. И тогда – прощай Париж… Извините, но, а la guerre comme a la guerre – на войне, как на войне… – Незнакомец в упор уставился на русского, пытаясь уловить и понять его реакцию. – Нет, вас, конечно, не расстреляют, в России мораторий на смертную казнь. И даже в Сибирь не сошлют – не сталинские времена. Но выгонят с работы, сделают невыездным, от вас отвернутся друзья, вы станете всеми презираемым изгоем и, в конце концов, или сопьетесь, или покончите жизнь самоубийством. Ни жена, с которой у вас прескверные отношения, ни маленький ребенок вас не спасут.

      Ультимативный тон и жесткие фразы лягушатника методично кромсали замороженное сознание Виталия, который и так понимал всю безысходность своего положения. «Но зачем я нужен французским спецслужбам? Какую информацию они хотят от меня получить?» Теперь он ни на минуту не сомневался, что уже давно попал в поле