Братья по оружию. Лоис Буджолд

они пытаются убить адмирала Нейсмита.

      – Который вчера исчез.

      – Угу, но… Одна из причин, из-за чего столько продержалась вся эта штука с дендарийцами, – расстояние. Адмирал Нейсмит и лейтенант Форкосиган не приближались друг к другу и на сто световых лет. Мы еще никогда не оказывались на одной и той же планете, не то что в одном городе!

      – Но если твоя дендарийская форма в шкафу, как можно определить, что Форкосиган и Нейсмит – один и тот же человек?

      – Айвен, сколько на этой чертовой планете темноволосых сероглазых горбунов ростом метр сорок пять? Ты что, на каждом углу спотыкаешься о дерганых карликов?

      – На планете с населением в девять миллиардов, – спокойно ответил Айвен, – всякой твари по паре, а то и по шесть штук. Успокойся. – Он помолчал. – Знаешь, я впервые слышу, чтобы ты произнес это слово.

      – Какое?

      – Горбун. Ты ведь не горбун, Майлз. – Айвен следил за ним с тревогой и сочувствием.

      Майлз сжал кулак, потом резко разжал его, словно отбрасывая что-то.

      – Короче: цетагандийцы. Если у них есть человек, занимающийся тем, чем занимаешься ты…

      Айвен кивнул:

      – Я его видел. Его зовут гем-лейтенант Табор.

      – Тогда им известно, что дендарийцы сейчас здесь, и адмирал Нейсмит тоже. У них, наверное, есть список всего, что мы заказали по комм-сети. Или скоро будет – когда они начнут нами заниматься.

      – Может, они и следят за вами, но приказы сверху цетагандийцы получают не быстрее нашего, – резонно возразил Айвен. – Да и вообще у них нехватка персонала. Наш персонал службы безопасности вчетверо больше, чем у них, – из-за комаррцев. Хоть это и Земля, но все равно земные посольства – вещь второсортная, для них еще больше, чем для нас. Не дрейфь! – Айвен картинно выпрямился в кресле, скрестив руки на груди. – Твой кузен защитит тебя!

      – Ах как утешительно, – пробормотал Майлз.

      В ответ на этот сарказм Айвен только ухмыльнулся и снова принялся за работу.

      В тихой, скучной комнатке день тянулся бесконечно. Майлз вдруг обнаружил, что его клаустрофобия принимает чудовищный масштаб. Он то совался зачем-нибудь к Айвену, то метался от стены к стене.

      – Знаешь, то, что ты делаешь, можно сделать вдвое быстрее, – заметил Майлз Айвену, возившемуся со своим отчетом.

      – Но тогда я закончу его еще до ленча, – объяснил Айвен, – и мне нечего будет делать. Вообще.

      – Наверняка Галени что-нибудь придумает.

      – Именно этого я и боюсь. И без того конец рабочего дня уже скоро. А потом мы идем на прием.

      – Нет, это ты идешь на прием. А я иду к себе в комнату, согласно приказанию. Может, там наконец-то высплюсь.

      – Правильно. Во всем нужно видеть светлые стороны, – одобрил Айвен. – Если хочешь, я позанимаюсь с тобой в гимнастическом зале посольства: ты что-то неважно выглядишь. Бледный какой-то и… э-э… бледный.

      «Старый, – подумал Майлз. – Вот что ты побоялся сказать». Он взглянул на свое искаженное отражение в хромированной пластине комм-пульта. Неужели дела настолько