Для кого цветет лори. Марина Суржевская

усмехнулась. При всей его власти, она не боялась Светлейшего. Ошар не мог внушить девушке и капли тех эмоций, что охватывали ее при одной мысли о…

      Она вновь тряхнула головой. Забыть. Надо забыть.

      – Прекратите вертеться, вы не даете мне работать! – возмутилась мастерица, что укладывала ей волосы, и Оникс закрыла глаза. Ладони она снова сжала в кулаки, пытаясь удержать воспоминания. Тихо скрипнула дверь, но открывать глаз раяна не стала, решив, что это еще одна прислужница. И вздрогнула, услышав мужской голос.

      – Это никуда не годится. – Оникс моргнула и уставилась в зеркало на вошедшего. Высокий, в длинном бордовом камзоле, расшитом золотыми нитями, украшенном рубинами и изумрудами. В вырезе бархата виднелась белая сорочка, пышные кружева пеной выплескивались до самого пояса, свисали из рукавов. Наряд дополняли черные бриджи и высокие сапоги с золотыми бляшками. На пальцах мужчины поблескивали многочисленные перстни с самоцветами, в мочках ушей мерцали камушки, длинные светлые волосы стянуты в хвост на затылке и перевиты многочисленными серебряными шнурами. Этот человек напоминал яркую, сверкающую, многоцветную птицу, непонятно как залетевшую во дворец. Но лишь до тех пор, пока не посмотришь ему в глаза. Серые и холодные, они казались прозрачными почти до белизны, кусками застывшего льда. Эти глаза рассматривали раяну внимательно и равнодушно, словно пришпиленную к дереву бабочку. И сразу становилось понятно, что яркие одежды скрывают не птицу, а жестокого зверя.

      Прислужницы склонились в поклонах, и по их глубине Оникс догадалась, что перед ней важная персона. Впрочем, это было ясно и так. Однако представляться мужчина не спешил. Его взгляд снова прошелся по девушке: от высокой прически до кончиков бархатных туфелек. И вернулся обратно.

      – Распустите ей волосы, – приказал он.

      Мастерица, потратившая на прическу три часа, слегка побледнела и торопливо принялась снимать многочисленные заколки, удерживающие локоны. Другие прислужницы застыли в полупоклоне, так и не разогнувшись до конца.

      – Ей надо закрыть грудь, – так же равнодушно приказал мужчина. – Отвратительное платье.

      – Но декольте по последней моде… – пискнул мастер иглы и осекся. Его лицо залила смертельная бледность. Оникс осмотрелась с любопытством и фыркнула. Резко развернувшись, она посмотрела мужчине в лицо.

      – Кто вы такой?

      Прислужницы ахнули, мастер иглы издал какой-то полузадушенный хрип, но на лице гостя снова ничего не отразилось. Даже удивления.

      – Вижу, госпожа Олентис не зря называет вас нерадивой ученицей, – неторопливо произнес он.

      – Увы, за два месяца трудно избавиться от всех дурных привычек, – пожала плечами Оникс. – Их у меня много. Например, называть свое имя, общаясь с людьми. Или здороваться. Или вот еще – интересоваться чужим мнением. Но я простолюдинка и да – плохая ученица.

      Она выдержала взгляд ледяных глаз, хотя это далось ей непросто. Но опускать глаза Оникс больше ни перед кем не собиралась.