Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский. Часть 2. Мигель де Сервантес Сааведра

верни былые годы,

      Минули б мои невзгоды,

      Если б жить я прошлым мог.

      Славы мне уже не надо,

      Не желаю я побед.

      А хочу одной награды —

      Возвращенья прежних лет

      Мира, счастья и отрады.

      Перестал бы я сгорать

      От тоски, когда б опять

      Было мне дано судьбою

      В прошлое уйти мечтою

      И грядущего не ждать.

      Но бесплодно и напрасно

      Снисхождения просить

      Тщусь я у судьбы бесстрастной:

      То, что было, воскресить

      И она сама не властна.

      Не воротишь время вспять,

      Как нельзя и обогнать

      Ход событий непреложный:

      Отвратить их невозможно

      Иль заране угадать.

      То надежде, то унынью

      Предаваться каждый час

      И не знать конца кручине —

      Горше смерти во сто раз.

      Я безвременной кончине

      Уж давно б себя обрек

      И давно б в могилу лег,

      Если б смел с судьбой поспорить

      И насильственно ускорить

      То, что сбудется в свой срок.

      Когда дон Лоренсо кончил читать свою глоссу, Дон Кихот вскочил и, схватив его за правую руку, поднимающимся почти до крика голосом произнес:

      – Хвала всемогущему богу! Благородный юноша! Вы – лучший поэт во всей вселенной, вы достойны быть увенчанным лаврами, и не на Кипре или же в Гаэте, как сказал один поэт,[80] да простит ему господь, а в академии афинской, если бы таковая еще существовала, и в ныне существующих академиях парижской, болонской и саламанкской! Если судьи лишат вас первой премии, то да будет угодно небу, чтобы Феб пронзил их своими стрелами, а Музы никогда не переступали их порога! Будьте любезны, сеньор, прочтите мне какие-нибудь пятистопные стихи, – я хочу, чтобы предо мной развернулся весь ваш чудесный дар.

      Не достойно ли удивления то обстоятельство, что дон Лоренсо, как говорят, был рад похвалам Дон Кихота, хотя и почитал его за сумасшедшего? О сила похвал! Как далеко ты простираешься и сколь растяжимы границы упоительного твоего властительства! Справедливость этого была доказана на деле доном Лоренсо, ибо он уступил просьбе и желанию Дон Кихота и прочитал сонет, предметом своим имеющий предание или повесть о Пираме и Тисбе:

      Ломает стену та, из-за кого

      Пришлось потом Пираму заколоться,

      И вот взглянуть, как щель, зияя, вьется,

      Амур примчался с Кипра своего.

      Пролом молчит: он узок до того,

      Что по нему и звук не проберется,

      Но для Амура путь везде найдется:

      Ничто не в силах задержать его.

      Пускай чета, о коей здесь мы тужим,

      Непослушаньем прогневив судьбу,

      Жестокому подверглась наказанью, —

      Она умерщвлена одним оружьем,

      Она погребена в одном гробу,

      Она воскрешена в одном преданье.

      – Слава богу! – воскликнул Дон Кихот, выслушав сонет дона Лоренсо. – Среди множества нынешних истощенных

80

…как сказал один поэт… – Подразумевается Хуан Баутиста де Вивар, известный в эпоху Сервантеса импровизатор.