Куколка. Андрей Кивинов

как на кошке. Заживет. Женька отрезала пластырь и наложила его на рану.

      – Чем это они, Оль?

      – Ножом.

      – Скоты. Разорвала бы. Тебе очень больно?

      – По животу били, идиоты. Вот тут, слева, не про ходит.

      Ольга подняла голову и сделала несколько глотков.

      – Я не знаю, что делать, Жека. Этот урод не успокоится. Теперь он еще и адрес знает. Не везет нам, подружка.

      – Он что, прийти может?

      – Он придет. Через неделю. И убьет, если я не верну деньги.

      – Он пугает, Оль. Ничего не сделает. Ольга чуть заметно покачала головой:

      – Убьет, подружка. И меня и Катьку. Легко. По последнему слову Женя поняла, что Ольга действительно ожидает самого страшного.

      – Может, переждем где?

      – Где? Не смеши. Куда я такая денусь? Да и как ни бегай, все равно достанет.

      – Сколько надо денег?

      – ~ Тонну баксов. Мол, счетчик натикал. Не повезло.

      Женя вздохнула.

      – ~ Зря ты, Оль, с этим делом связалась…

      – Только не учи жить, – зло вполголоса ответила Ольга. – На что мне Катьку кормить? Как ты, за двести тонн в ларьке сидеть? Спасибо. На жрачку и то не заработаешь.

      Женька, промолчав, положила ладонь на лоб подруги.

      – Ты не волнуйся, Олюнь. С деньгами придумаем что-нибудь. Я займу на работе.

      – Ага, держи кармашек… Сейчас каждый за себя. Ольга повернула голову и посмотрела на дочь. Девочка ворковала что-то себе под нос, изображая доктора, лечащего куклу. Дети играют во взрослых, дети хотят быть взрослыми. Зачем?

      – Подними ее с пола. Сквозняк. Женька взяла Катю под мышку и перенесла на диван. – Здесь играй.

      – Куколка, я хочу на полу.

      – Не называй меня Куколкой.

      – А мама зовет.

      – Маме можно, она взрослая. Женька вновь подсела к Ольге.

      – Где ты на него нарвалась?

      – Случайно, в центре. Говорю ж, не повезло. И узнал ведь, гадина. Я его уже забыла, а он вспомнил. Странно. Обычно не вспоминают. А этот… Прямо с улицы затащил в своего “кабана”( “Кабан” – “Мерседес” (сленг)) . Там еще двое. Тоже черные. Рожи – мама, не горюй. Отвезли в тихое местечко. Я думала, все, прощай, подружка, дождалась. Они вот покуражились, потом пропустили по разу. Суки черные. Вакиль, этот, которого я в гостинице опустила, паспорт нашел с пропиской. Поэтому и не замочили меня там же, на пустыре. Сказали неделя мне сроку, деньги не верну – отдам квартиру. Если сбегу, меня и дочку разорвут. А для памяти вот – ножом по щекам. Паспорт себе оставили.

      Ольга снова беззвучно заплакала. Женя взяла стакан и пошла на кухню за водой. Почему она не отговорила Ольгу идти тогда “на работу”? “Работой” Ольга называла свой промысел. Хотя попробуй угадай, где найдешь, где потеряешь. Поэтому и не отговорила. Да и не послушалась бы Ольга. Ее голос в их паре был последним. И возраст, и характер, и положение. Ольга имеет хоть эту маленькую однокомнатную конуру. А Женя? Ничего. Кроме липовой прописки в рабочей общаге. Да и то только в паспорте. А по существу – пшик и свежий воздух. И пожалуйста, доигрались. Что там за крутизна? Что у этих черных на уме? Попугали,