Смерть на винограднике. Мэри Лу Лонгворт

бутылок недостает? – наконец спросила Элиза. На секунду-другую она закрыла глаза и молча вознесла благодарственную молитву. Увидев мужа в слезах, она боялась услышать, что у него рак или что они разорены. Да, пропавшие вина заменить нечем, но они сделают еще, будут и другие коллекционные урожаи. Элизу пугало другое: что кто-то проник в погреб, никем не замеченный.

      – Я досчитал до двадцать третьей бутылки, среди них были и магнумы. Когда немного приду в себя, придется пересмотреть все. Странно, что пропало не все подряд, а одна бутылка там, две тут.

      – Может, кто-нибудь оставил дверь погреба незапертой? – предположила Элиза.

      – Она была заперта, когда я вошел сюда примерно час назад, и ключ висел на обычном месте в кухне. Неужели вор удосужился бы запереть дверь и вернуть ключ на место? И потом, я все утро работал во дворе, пытался починить треклятый трактор. С того места дверь погреба видна как на ладони.

      Элиза вздохнула, но промолчала. Они владели поместьем, стоимость которого исчислялась миллионами, а ее муж упрямо продолжал чинить технику своими силами.

      – А когда ты в последний раз заходил в эту часть погреба? – спросила она.

      Боннар поморщился.

      – Вопрос в самую точку. Стыдно признаться, но несколько месяцев назад.

      Винные погреба Боннаров тянулись на много метров под их каменным домом. Как правило, Оливье проводил дни на винодельне, размещавшейся в отреставрированных конюшнях по соседству с амбаром. Там хватало места и для гигантских чанов из нержавеющей стали, и для бесчисленных рядов дубовых бочек в дальних помещениях. А в ancienne cave[4], как они всегда называли погреб, расположенный точно под кухней, хранились выдающиеся фамильные вина. Земляной пол был усыпан мелкой галькой, старая бочка, которой пользовался еще дед Оливье, служила столом. Табуреты у стола Элиза заказала по каталогу «Ла Редут». Развесив по стенам праздничную белую гирлянду лампочек, они провели в погребе немало вечеров, кутаясь в шерстяные свитеры и дегустируя вина вместе с друзьями.

      – Должно же быть этому какое-то разумное объяснение, – заявила Элиза, уперев руки в бока.

      – Какое, например? Испарение?

      – Слушай, дорогой, я позову Виктора и попрошу его помочь тебе провести ревизию: он знает эти бутылки наизусть с пятилетнего возраста. – Элиза засмеялась и в попытке немного рассеять напряжение добавила: – В школе математика ему не давалась, а здесь, в погребе, он был виртуозом!

      Она повернулась, чтобы уйти, но Оливье удержал ее за рукав.

      – Ты что? – спросила она.

      – Виктор, – ответил ее муж с таким видом, словно был и напуган, и в то же время разъярен. Элиза вздрогнула. В последний раз такое же выражение на лице мужа она видела, когда четырнадцатилетний Виктор угнал их машину ради забавы, чтобы покататься по городку.

      Теперь Элиза понимала, чего боится ее муж.

      – Виктор? Ты думаешь? Но зачем ему эти бутылки?

      – Ради денег, – пожал

4

Старый погреб (фр.).