Девушки на выданье. Бал дебютанток. Коллектив авторов

часто ее меняет

      Первоначальная любовь производит чрезвычайные перевороты в образе мыслей и во всем существе человека. Кто никогда не любил, тот никакого не может иметь понятия о блаженстве влюбленных; кто слишком часто меняет сердечные привязанности, тот теряет способность оную чувствовать. В некотором из моих сочинений («Заблуждения Философа, или История Людовика Зельберга», часть I, стр. 108) я подробнее на сей счет изъяснялся, и так как теперь ничего лучшего сказать не смогу, то выпишу это самое место:

      «Первые изъяснения в любви есть дело странное. Кто часто влюблялся, расточал нежные вздохи перед многими красавицами, тому не трудно, если ему вдруг вздумается опять влюбиться, объяснить свои чувства при удобном случае, да и всякая кокетка знает, что в таком случае отвечать. Она не тотчас поверит, думая, что над нею шутят, играют романтического героя, если же обожатель делается неотступным, и она думает, что мало-помалу должна смягчиться, то сначала просит пощадить ее слабость, не вынуждать у нее признания, которого она смущается. Тут восхищенный любовник готов броситься в ее объятия и растаять от восторгов; но красавица торжественно протестует против всех подобных вольностей; вообще полагается на его честность и прямодушие; много, что подставляет ему щечку; разделяет благосклонности свои на бесконечно малые частицы, чтобы каждый день не более как на волосок подвигаться вперед и тем продлить столь занимательный роман; если же таким образом желают еще более продлить удовольствие во времени, тогда прибегают к маловажной размолвке, чтобы отдалить совершенную развязку. Но при всех сих вошедших в обыкновение глупостях такие люди ничего не чувствуют, смеются наедине над комедией, которую друг с другом играют, и наперед могут просчитать, как далеко они продвинутся завтра, послезавтра; и при всей своей любовной тоске только что жиреют. Совсем противное тому бывает с сердцами невинными, которые, в первый раз оживляясь благотворною силой любви, душевно бы желали изъяснить сладостные, невинные ощущения свои; но все не могут никак решиться словами сказать то, что взорами часто уже друг другу изъяснили. Юноша взирает с нежностью на свою возлюбленную; он краснеет; беспокойство изображается в его взорах, когда он с другой девушкой говорит слишком много и ласково; он желал бы сердиться, быть равнодушным, не смотреть на нее, когда она кому-нибудь другому шепчет на ухо; они взаимно чувствуют упрек, внезапно и почти невежливо прерывают разговор, подавший повод к подозрению; примиренный благодарит нежною улыбкой и возвращающейся чрезмерною веселостью; они взорами уговариваются на завтра, извиняются, предостерегают, признают взаимные права свои друг к другу – и все сие не сказав ни слова о том, что они друг к другу чувствуют. Они с обеих сторон ищут к тому случая, который представляется им часто, но его упускают, не воспользовавшись им; много-много, что тихонько коснутся руки и то никогда без благовидного предлога; не говорят ни слова, скучают, сомневаются во взаимной любви, и часто, еще друг с другом не объяснившись, будучи уже историей всего города