Охота на крыс. Андрей Кивинов

донёсся до меня чей-то окрик.

      – Привет, Степаныч, – поздоровался я, обернувшись на голос своего знакомого торговца газетами.

      – Что не подходишь?

      – Извини, не заметил. Тут вот незадача одна, – указал я на губу.

      – Что такое?

      – Да грохнулся. Гололёд. Здорово распухло?

      – Извини, как гласит восточная мудрость, горбун не увидит твоих бородавок, если ты не увидишь его горбов, – засмеялся Степаныч. – Ничего нет.

      Степаныч был интересным мужиком. Ему стукнуло уже под пятьдесят, а может и больше, я точно не знаю. В молодости он сидел за политику, имел два высших образования, философский склад ума, небольшую склонность к пьянству и весёлый характер. На свою небольшую пенсию он просуществовать не мог, а поэтому подрабатывал продажей газет у метро, а по весне к лотку с газетами присоединялись ещё и медицинские весы, на которых он за небольшую плату взвешивал всех желающих. Сейчас весы уже стояли на своём обычном месте, значит зима кончилась. Почти народная примета.

      – Что-то ты похудел, – заметил он.

      – Да, тяжёлая зима, авитаминоз, отсутствие женской ласки и всякое такое прочёс.

      – В тебе сейчас семьдесят с половиной, не больше.

      – С одеждой?

      – Без.

      – Здорово! Ты уже на глазок определяешь?

      – Конечно. Весы так, для вида. А я наловчился, без них указываю. Никогда не ошибаюсь. Опыт.

      – Понятно. Как нога?

      – Ничего. Зимой побаливала, а сейчас немного отпустила.

      – Мазью-то мажешь моей?

      – Да, спасибо. И что ты в милиции делаешь? Шёл бы в кооператив какой медицинский. Кстати, на вот, газеты. Я тебе отобрал, там подчеркнул, что читать, держи.

      Степаныч протянул мне пачку старых газет. Он иногда снабжал меня прессой, причём новости зачастую были уже порядком устаревшими. Я не читал отмеченных им статей, но газеты брал, чтобы не обижать пенсионера.

      – Там, почитай, и про вас есть. Интересно. Ужас, что творится. Как в гражданскую войну. Стрельба, убийства, грабежи. Куда мы катимся?

      Я промолчал. Степаныч мог оседлать своего любимого «конька» и говорить без перерыва часами. Как, впрочем, и другие одинокие люди, которым просто необходимо общение.

      – Да, – вздохнул он. – Как-то мы упрощённо живём. Сначала Маркса начитались – мир состоит из богатых, бедных и прибавочной стоимости и, чтобы хорошо жить, надо ликвидировать первое и последнее. Ликвидировали. А теперь поняли, что ошибочка вышла. Крути назад, ликвидируй что-нибудь другое. Лучше второе и третье. Чтобы сразу всем богатыми стать. Вот так. Сразу. Не создавая, а только ликвидируя. Отсюда и все наши беды.

      – Не знаю, Степаныч, я не политик.

      – Мы все не политики, – снова вздохнул он. – Отсидеться хотим.

      – Извини, мне пора.

      – Погоди. Знаешь, наверное, пальба здесь вчера была?

      – Слышал конечно. Сам выезжал.

      – Выезжал, а не подошёл. Не хочешь со стариком поболтать. Я-то тебя видел.

      – Да