Вдох-выдох. Мария Акулова

отпрянуть, когда Самарский поддел подбородок, провел пальцем по щеке, но девушка сдержалась. – Про «через труп»…

      Саша помнила, к сожалению… Ну, что ж, это предсказуемо, неизвестно почему, за какие заслуги, но она привлекала его как женщина. Если бы знала, чем на такое влечение спровоцировала – попыталась избежать, но поздно. Теперь вопрос в другом, стоит ли оно того?

      – Если я соглашусь, он останется?

      – Да, – руку Самарский резко отдернул, а вот напряженный взгляд не отвел.

      – Отлично. Я согласна, – Саша не дала себе возможности как следует подумать, а главное – передумать. С нее не убудет, а через пару дней она вообще забудет это все как страшный сон, зато предательница-совесть не станет грызть каждый раз, когда Саша будет вспоминать об Артеме.

      – Так просто?

      – А ты хотел, чтоб я тебя умоляла? Я виновата, он нет, страдать должна я.

      Конечно, без подвоха обойтись не могло. Яр закрыл глаза.

      – То есть, ты собираешься страдать? – Саша ничего не сказала, считая ответ очевидным. То условие, которое он поставил – в принципе не свидетельствует о его высоких моральных качествах, а то, что она от такой перспективы не в восторге, наверное, ясно любому.

      Девушка уже морально готовилась к тому, что «сделку» предстоит заключить прямо тут и сейчас, настраивалась на самое ужасное, мысленно приказывала сердцу биться не так гулко, но Самарский Ярослав Анатольевич удивил ее в сотый и явно не последний раз:

      – Твое предложение меня не привлекает, прости.

      Этого Саша не ожидала, а еще не ожидала, что вместо того, чтобы почувствовать облегчение, щеки зальются румянцем от стыда. Наверное, именно сейчас, Самарский унизил ее куда сильней, чем всеми сделанными до этого замечаниями. Но даже этого Ярославу показалось мало.

      – Я не стану увольнять Артема из-за тебя. Ты переоценила собственную значимость. И скрывать свою тоску по представителям мужского пола под наигранным самопожертвованием, тебе тоже не идет.

      У Саши пропал дар речи, она поняла наконец-то, что это такое, когда от удивления просто падает челюсть.

      – Какой же ты… – сложно подобрать нужное слово, когда на языке крутится сотня эпитетов, – неужели на Земле есть люди, способные с тобой сжиться? Мне искренне их жаль! – она собиралась уйти, не дав Самарскому шанса еще раз унизить, запугать или просто выбить землю из-под ног, не успела.

      – А ты осмелела, малышка, – ее крутануло на сто восемьдесят градусов, прижало спиной к груди, одной рукой Самарский обхватил ее поперек талии, предупреждая попытку бегства, а другой схватил за кончик длинной косы, в очередной раз, запрокидывая голову.

      – Не называй меня так… – предчувствуя новый приступ нездорового интереса к собственной персоне, девушка зашипела.

      – Не забывайся… малышка. И думай прежде, чем говорить. Иначе я о своем благородстве забуду, и воспользуюсь предложенным. Поняла?