Вдох-выдох. Мария Акулова

Если да, Яр ошибся. Избавившись от хоть и лестного, но сейчас слишком назойливого внимания окружающих, Саша снова откинулась на подушку. Девушка не любила себя в таком состоянии, беспомощного, бессильного овоща, но заставить себя встать пока так и не смогла, моральное истощение, часто много хуже физического, а находясь в этом доме, она теряла моральные силы капля за каплей, пока вчера ночью самые остатки не вытряхнул из нее ненавистный Ярослав Анатольевич.

* * *

      – Ну и к чему был этот концерт? – Глафира сгрузила в раковину принесенную со второго этажа посуду, оглянулась на Артема.

      Ничего не ответив, мужчина просто пожал плечами. Он соврал, самому утром зайти не хватило духу, боялся. Боялся увидеть ее избитой, или просто не увидеть. Артем смалодушничал, сначала вчера, не воспротивившись шефу, а теперь еще и утром. Никогда не считал себя трусом, а тут так спасовал.

      – Где Слава? Когда уехал? – после вчерашнего вечернего разговора, Глафира не собиралась пока идти к подопечному мириться, слишком откровенно он проигнорировал ее слова, и то, что снова куда-то унесся, сломя голову – не удивительно. Он поступал так всегда, когда нуждался во времени на раздумья. В детстве закрывался в комнате, запрещая кому-либо в нее заходить, а как подрос – скрывался от глаз тех, о ком собирался думать, куда подальше.

      – Утром. Сказал, что нужно заключить сделку в городе. Вернется послезавтра.

      – Еще бы, Саша ведь еще тут, значит вернется. Упрямый баран… – сдержаться не удалось, чайная ложечка отлетела с грохотом на сушку.

      Интуиция не подводила ее никогда. Ни разу в жизни. И сейчас внутренний голос криком кричал о том, что Ярослав делает ошибку за ошибкой. Методично активируя каждую мину на поле, и рано или поздно, они взорвутся. Все.

* * *

      Долго… Очень долго Саша собиралась с силами, чтобы нажать на ручку злосчастной двери, осточертевшей уже за такое время. Вытирала о джинсы вспотевшие ладошки, проверяла, лежит ли в заднем кармане ингалятор. Ей было волнительно и страшно. Откуда она может знать, что это не подвох? Что не очередная уловка Самарского, чтоб потом снова поиздеваться? Кроме того… Страшно встретить его, и в комнате страшно, и вне комнаты тоже.

      Но ведь ожидание хуже расплаты. Сделав глубокий вдох, Саша дернула дверь на себя. В этот момент девушка чувствовала себя арестантом, сделавшим первый шаг на свободу, после десятилетнего заключения. С одной небольшой разницей – ей всего лишь расширили границы камеры содержания.

      В кресле напротив сидел неизвестный ей охранник, сначала она засомневалась, открыла уже рот, чтобы сообщить, что ей разрешено выходить, но в последний момент передумала. Это унизительно, как бывшему крепостному то и дело приходится тыкать каждому в нос своей вольной, так и ей теперь придется заглядывать в незнакомые лица прихвостней врага, спрашивая немого разрешения ходить, дышать, жить.

      Охранник берег молчание точно так же как она, лишь незаметно кивнул, как бы одобряя.

      Саша понятия не имела, куда ей идти, что делать, как пользоваться