Конклав Бессмертных. В краю далеком. Виталий Зыков

Геннадиевич Дымов, хотя чаще именуют просто Хмурым. Кое-кто из местных прозвал Кардиналом, и многим это прозвище весьма нравится. – Дымов покосился на стоящего в дверях Вадима. – Как зовут вас?

      – Захар Ненахов, – нехотя произнес Захар и не удержался от усмешки. – Можно без отчества!

      Кардинал вновь повернулся к Вадиму и вопросительно поднял бровь.

      – Оборотень. Почти дошел до Первой Пелены, но застрял и теперь топчется на месте. Справится ли сам… Не знаю! Но материал хороший, может выйти толк.

      – Кто бы сомневался… – пробормотал Дымов.

      Захар нахмурился. Свои свежеприобретенные таланты он предпочитал скрывать.

      – Откуда вы узнали? Этот ваш Вадим ведь еще до… драки сказал.

      – У тебя воспалена кожа. У обычных людей это заметно не так явно, а у Меченых первый признак. Прямо настоящий бич Измененных, способный загнать в могилу.

      – А как же ваш здоровяк? – Ненахов кивнул на оборотня. Тот недовольно фыркнул.

      – Вадим? А он прошел Вторую Инициацию или Пелену. После Первой Меченый может контролировать процесс изменения. Без особых усилий, легко перекидывается, принимает новый, выплывающий из глубин подсознания, облик. – Кардинал прищелкнул пальцами. – Все эти когти, зубы, заостренные уши и прочая дребедень… Слишком уж глубоко в нас сидит такое представление о звере… Вторая Пелена открывает простор для фантазии, позволяет лепить из своей плоти нечто принципиально новое. Тело становится пластичным и стойким к лучам местного светила. Оборотень получает свободу!

      – Внушает… – Захар впервые разговаривал с человеком, столь уверенно рассуждающим о творящейся с людьми чертовщине. Сам он давно погряз в пучине самых диких и фантастических догадок, в какой-то момент решив просто принять все как есть. Воздействие окружающей среды и точка! Но Кардинал заставлял себе верить, звучащая в его голосе убежденность подкупала. Ненахов на время даже забыл об обиде на пришельцев.

      – Внушает и еще как! Жаль только до Второй Инициации доходят далеко не все Перевертыши, – с сожалением ответил Хмурый. Окончательно втянувшийся в беседу Захар вдруг уточнил:

      – Почему же тогда вы закрываете лицо? Если так много знаете, то почему боитесь солнца?

      – Просто я, уважаемый Захар, немного не такой Меченый. Другой. Со своими проблемами, отличными от остальных. И вы успели познакомиться с моими талантами. – Хмурый встретился с Ненаховым взглядом, и того кольнуло воспоминание о клубящемся в зеркале тумане. – Я Сноходец!

      – Кто?

      – Сноходец, виритник – выбирайте имя по вкусу. Мне вот больше импонирует старомодное «виритник». Колдун с «дурным взглядом». Есть в этом нечто романтическое, неправда ли? – тихо рассмеялся Хмурый. – Но и «Сноходец» звучит неплохо.

      Стоящий рядом с Кардиналом парень невежливо хмыкнул.

      – Что толку в словах?! Главное – сила, а слова сами собой приложатся.

      – Сила? – переспросил Хмурый, приподняв бровь. – Сила вызывает зависть, пробуждает