Шекспир должен умереть. Валерия Леман

и джентльмены, который мы в кои-то веки решили провести вместе, посетив знаменитый замок Уорвик, расположенный в одноименном городке!

      Самое же ценное – то, что сама идея изначально исходила от Сони. Это она пару недель назад, без предупреждения, на ночь глядя, прикатила в мой домик, расположенный в зеленой зоне Москвы, и едва ли не с порога заявила: «Ален, ты не хотел бы провести пару недель в Англии? Разумеется, не в затертом Лондоне, а в Уорвике, где, кстати сказать, снимали Гарри Поттера. Мне очень рекомендовали это место в качестве пленэра».

      Пленэр не пленэр, а я, само собой, тут же ухватился за эту идею, взяв на себя все труды по организации нашей совместной поездки. И вот все позади: мы, прилетев в Бирмингем и за пару часов доехав на автобусе до Уорвика, заняли наш симпатичный номер в симпатичном отеле «Корона и Роза». Соня первой приняла душ, после чего эффектно рухнула на широкую постель, произнеся свое прочувствованное приветствие в адрес старушки Англии. Мне только и оставалось, что в свой черед освежиться в душе, бодро переодеться и пригласить даму сердца пообедать тут же, на террасе перед входом в отель.

      Стоял славный летний день. Он был по-английски нежаркий, но солнце ласково пригревало, а потому мы напялили черные очки и неторопливо отобедали в чисто английском стиле: ростбиф средней прожаренности с сочной брокколи на гарнир и с соусом грейви, йоркширский пудинг, а под завязку – по рюмочке знатного портвейна с британским сыром на закуску. В общем и целом, я был сыт и доволен, но…

      Увы, всегда по жизни присутствует этот острый крючок «но», цепляющий за живое. Едва мы устроились за столиком, как моей прекрасной Соне начал уделять самое пристальное внимание пренеприятнейший тип, трапезничавший в компании приятелей через пару столиков от нас. Он сидел прямо напротив Сони, а потому сразу же начал широко ей улыбаться, приветственно поднимая свой бокал с пивом.

      Естественно и натурально, Соня сразу же дала мне понять, что произвела на некоего британца неизгладимое впечатление.

      – Смотри-ка, – самодовольно улыбнулась она, ножичком отрезая себе славный кусочек сочного ростбифа, – похоже, этот красавчик из англосаксов влюбился в меня с первого взгляда.

      Разумеется, я немедленно обернулся и, проследив в направлении взгляда подруги, увидел этого самого англосакса. Как ни неприятна констатация данного факта, но Соня была совершенно права: парень оказался настоящим красавчиком. Небрежно-лохматая шевелюра белокурых вьющихся волос, большие ярко-серые глаза, что называется, греческий профиль, эффектный разлет бровей… Именно такие парни играют в мыльных операх роли героев-любовников, заставляя сходить с ума милых дам по всему свету.

      И все-таки при всем при том было в этом безупречно красивом лице нечто на редкость неприятное – сам не знаю почему, но я сразу же про себя назвал красавчика именно типом, словно нутром почуяв, что очень скоро мне придется «поговорить» с ним по душам.

      Между тем после улыбок и жестов пивным бокалом тип перешел к воздушным поцелуям – я моментально был введен в курс происходящего, потому как милая Соня очаровательно рассмеялась после первого же посланного ей по воздуху поцелуйчика.

      – Все-таки он очень милый, – прокомментировала она, тщательно пережевывая пищу. – Хотя, конечно, пиво ударило парню в голову. Кстати, ты заметил, что блондины пьянеют гораздо быстрее шатенов и брюнетов?

      Сказать честно и откровенно, мне было глубоко плевать на скорость опьянения блондинов и иже с ними, о чем я не замедлил сообщить – каюсь, слегка скрипучим голосом разозленного брюзги. Но на мой тон не обратили ни грамма внимания – Соня просто-таки блаженствовала. Еще бы: она была в Англии, где намеревалась создать целую серию практически гениальных полотен, она обедала в хорошем отеле, ей вовсю строил глазки очаровательный блондинчик из местных, а верный и преданный Ален сходил с ума от лютой ревности. Чего еще нужно для счастья среднестатистической современной фемине?

      Я горестно хмыкнул. Что ни говори, а в настоящий момент Ален Муар-Петрухин, акула рекламного отдела московского филиала косметической фирмы «Сады Семирамиды», пожинал плоды собственных неправедных трудов. Когда-то, в годы юности мятежной, мы познакомились с Соней Дижон, будучи первокурсниками Всероссийского института кинематографии. Я поступил на актерский факультет, она – на художественный. Наша любовь была пылкой и яркой, нас сблизило даже то, что мы оба были полукровками: русские мамы, папы-франкофоны (мой – парижанин Жюль Муар, Сонин – швейцарец Рено Дижон), мысли и сны на двух языках, жизнь меж двух стран с самых первых детских лет…

      Наша история любви развивалась по всем классическим канонам жанра: меткое попадание стрелы Амура, красивое ухаживание, пылкие страсти-мордасти… И вот, в самый кульминационный момент, когда мне следовало, опустившись на одно колено, признаться подруге сердца в пламенной любви и сделать предложение руки и сердца, я по дури молодецкой предложил ей пару годков погулять на воле, а уж потом, нагулявшись по полной, отправиться в загс.

      Сами понимаете, высказывая эти соображения юной красавице, я имел в виду прежде всего себя, красивого и смелого. Кому, как не мне,