Бабочка на шпильке. Ирина Эренбург

тобы узнать который час, сколько полюбоваться на хромированный циферблат выигранных на спор часов, но тотчас перевел взгляд на разматывающуюся перед гипнотическим взглядом фар дорогу. Внезапно прорвав муар ночного тумана, прямо перед ним вынырнул изящный силуэт автомобиля. Будто выброшенный на пустынный пляж дельфин, седан безмолвно застыл посреди шоссе. Еще не осознав сложности ситуации, Толян, до судорог в пальцах, стиснул рулевое колесо и крутанул влево. Повинуясь его воле, тягач метнулся в сторону, потащив за собой упирающийся всеми четырьмя парами колес прицеп. Визг шин и скрип тормозов заглушили все другие звуки. Пройдя по инерции еще несколько метров, фура встала.

      За спиной Толяна зашуршал нейлоновой курткой его напарник.

      – Какого беса!.. Чё тормознул? – проворчал парень, поднимая голову с всклокоченными, свалявшимися во сне грязно-пепельными волосами.

      – Ох, Седой… сам не пойму… хрень какая-то… Можа, кого и помял, – растерянно пробормотал Толян онемевшими как от наркоза губами и машинально вытирая взмокшие ладони о давно не видавшие стирки джинсы.

      Седой выглянул из кабины, разглядывая прижавшийся к ним, прячущийся в ночи черный автомобиль.

      – На черта козе баян… – Седой спрыгнул с высокой подножки кабины на дорогу и опасливо приблизился к легковому автомобилю. Он остановился у капота, присев на корточки, тщательно рассмотрел номер, ткнул пальцем шину, пощупал диск и, вновь вытянувшись во весь рост, оробело обратился к приближавшемуся напарнику. – Тачка будь здрав… Мерс. Бенз. И номера не хилые.

      С колотящимся где-то у подбородка сердцем Толян обошел автомобиль, невольно любуясь изящностью форм ничуть не помятого седана, и будто перед затяжным прыжком в воду, сделал глубокий вдох и отворил переднюю дверцу.

      – Девчонка… – выдохнул он удивленно.

      Светло-русые с платиновым отливом волосы тяжелой волной обтекали хрупкие плечи, руки в лайковых перчатках успокоились на коленях. Точеный профиль, без единого изъяна изумительно ровная кожа.

      – Эй! Ты как?..

      Блондинка не пошевелилась.

      Толян протянул дрожащую руку к красавице, легко коснулся ее щеки.

      – Эй, ты? Эй!

      – Живая хоть? – раздался за его спиной глухой то ли от сна, то ли от волнения голос Седого.

      – Н-н-не пойм-мму, – выдохнул Толян, с трудом шевеля непослушными губами.

      Свет фар встречной машины ослепил их, заставив отпрянуть от кабины «Мерседеса». Заскрипели тормоза.

      – Мужики, вы совсем?! Обалдели! – Смачно-крепкие выражения, вполне уместные в данной ситуации, донеслись из салона внедорожника. Коротко стриженый, тугой, как боксерская груша парень в черной кожаной куртке подкатил к ним. – На… тут стали? Прям посредь дороги? Аль зашибли кого? Трупак?

      – Это не я! Не я! – вдруг всхлипнул Толян.

      – Не ссы, не дойдя до параши. – Отодвинув его плечом, качёк наклонился над блондинкой.

      – Эй, эй… – не отводя застывшего взгляда от воскового точеного профиля, он, вдруг оробев, ткнул молодой женщине в плечо. С тем же успехом он мог прикоснуться к статуе. – Ну, пацаны, влипли! – выпрямляясь, хмыкнул он и спешно скрылся в утробе своего автомобиля. Взревев, внедорожник рванул с места и скрылся за поворотом, оставив за собой гулкую тишину.

      –А-а-а, – всхлипнул Толян и, обхватив руками голову, присел на корточки, опершись спиной о празднично-сверкающее под светом фар колесо автомобиля.

      Седой сунул голову в салон машины. В искусственном синеватом свете салона женщина действительно казалась неживой, но он все же уловил еле заметное движение ее ресниц. Или ему показалось? Он приблизил свое лицо к лицу молодой женщины, кожей ощутил еле ощутимый бриз ее дыхания. Уже смелее Седой коснулся ее плеча, легко потряс. Чуть заметная морщинка недовольства мелькнула меж ее идеально очерченных темных бровей. Секунда, и вновь – лоб ровный, как отполированный мрамор.

      – Хрень какая! Спит как младенец, – с облегчением хохотнул Седой. – Ну и бабы! Поставят машину посреди дороги и дрыхнут. – Эй, эй, ты чё! Проснись! – Уже без боязни Седой стал трясти женщину за плечо. Ее голова, как у тряпичной куклы, безвольно качалась вправо-влево, но она даже не приоткрыла глаз. – Вот трахну тебя, будешь знать! – крикнул он ей прямо в ухо, но блондинка не шелохнулась, опутанная сетями тяжелого нездорового сна. – Да ну ее, к лешему, наширялась небось! Давай рвать от греха подальше.

      Мягко кряхтя резиновыми подошвами кроссовок по асфальту, Седой широким шагом двинулся к кабине тяжеловоза.

      Воровато оглянувшись, Толян юркнул в салон «Мерседеса». Он наклонился над спящей и осторожно, будто к чему-то хрупкому и дорогому, дотронулся сначала кончиками пальцев, затем своими сухими губами до ее щеки. Кожа спящей была гладкой и прохладной, из чуть приоткрытых губ слышалось ее спокойное дыхание. Внезапно Толян почувствовал нарастающее желание. Ничего не стрясется, если он поцелует ее, решил он и впился губами в ее губы, сладостно ощущая тепло ее безвольного рта. Доступная, сказочно красивая – живая! Радость заполнила его до краев. Живая!