Басни и побасёнки. Фаина Фанни

тоб лесной услышал люд,

      Сказал он громко : «Ты –верблюд !

      И мне не смей ты возражать,

      Кто предо мной, мне лучше знать.

      Да если б был ты лишь верблюд,

      Но ты, к тому же, вор и плут».

      Хоть и была то клевета,

      Но зайчик бедный – простота

      Не знал, как честь свою спасти.

      ( Верблюды были  не в чести).

      И звери  те, что собрались,

      Сказали : «Лис-то прозорлив».

      И скорый совершивши суд,

      Постановили : « Се верблюд».

      И накалив в огне  перо,

      На зайце вывели тавро.

      И так зайчишка много лет

      Прожил , пока не стал он сед.

      Презреньем всюду окружён,

      Всю жизнь верблюдом звался он.

      И то, что зайцем его звать,

      Увы, не смог он доказать.

      И даже камень гробовой

      Стал зайцу новою бедой.

      Гласил булыжник, весом в пуд,

      «Здесь упокоился верблюд».

      Известно всем во все века,

      Как зол язык клеветника.

      И, видно, вправду  говорят,

      Что клевета, страшней чем яд.

      Легко мораль увидеть тут:

      Ты докажи, что не верблюд,

      А коль не смог ты доказать,

      То все верблюдом будут звать.

      Шея и хомут

      Шея ныла и стонала;

      Тяжелёшенек хомут,

      Дней счастливых очень мало,

      На душе тоска да муть.

      И однажды стон всечасный

      Был услышан тем, кто свят.

      Небо сжалилось к несчастной,

      И хомут с неё был снят.

      Взвеселилась наша Шея,

      То-то радость ей была.

      Стала даже чуть длиннее,

      И отмылась до бела.

      Но утратив запах пота,

      Шея стала вновь стонать,

      -Нет зарплаты без работы,

      Чем себя мне пропитать?

      Стон сей снова был услышан,

      Бог послал хомут другой,

      Он шелками весь был вышит,

      Да и крепок, как стальной.

      Поняла тут Шея вскоре,

      Прежний легче был хомут.

      Разрыдалась Шея с горя,

      Только прежний не вернуть.

      Львица и звери

      Над львицею шутить не смели звери,

      Пока за ней не затворили двери,

      Но только львица скрылася вдали,

      Вот тут уж звери душу отвели.

      Сказал шакал, что львица стала старой,

      С таких, мол, даже в супе нет навару.

      Гиена, подавив злорадный смех,

      Сказала:" Моль у кошки съела мех".

      И даже заяц что-то расхрабрился

      И смело в рассуждения пустился

      – А что, друзья, ну чем я вам не царь,

      Я буду славный, добрый государь.

      -На что нам эта дряхлая царица,

      Я буду править, пусть уходит львица.

      Мы выгоним её, собравши полк,

      А генералом будет серый волк.

      Лисица сразу с зайцем согласилась

      И возле зайца тихо примостилась.

      – Ты прав, косой, нам львица ни к чему,

      Зачем её мы терпим , не пойму.

      Потом сказала пару слов волчица,

      Но дверь открылась и вернулась львица…

      Все звери кинулися в ноги к ней,

      И завопили:"Заяц-то злодей!

      Тебя он свергнуть только что пытался,

      Над старостью твоею вслух смеялся.

      Хотел он бунт против тебя поднять.

      Но мы верны, ты нам родная мать".

      Что стало с зайцем, этого не знаю.

      Я басенку на этом завершаю.

      Не знаю есть ли в басне сей мораль,

      Но косоглазого мне очень жаль.

      Прачка