Три дна без Христа. Пятница. Андрей Юрьевич Иванов

мам, опасаясь новых подземных толчков. То там, то тут можно было заметить следы разрушений от недавнего землетрясения. Был вечер пятницы 13-го Нисана. Несколько часов назад по этим камням, истекая кровью, шёл Человек, окруженный ревущей толпой. Он нес на искалеченной плетьми спине тяжелый деревянный крест, который своим весом впивался в свежие раны…

      Ледяной дождь смыл все следы. Солнца на улицах не было. Еще в обед началась ночь.

      Совсем недавно ударом копья было закончено земное пребывание Бога среди нас. Но никто на земле, даже самые близкие ему люди, пока ничего не поняли. За пятницей настанет суббота, потом будет воскресенье, а с ним наступит великое облегчение, и всеобщий шок от внезапной смерти сменит еще большее потрясение – светлого Воскресенья и Вечного триумфа добра над злом. Но это будет нескоро. Совсем нескоро, потому что идет дождь; потому что Он умер; потому что Он – преступник, а вокруг злые люди усердно ищут всех, кто был с Ним, кто слушал Его; потому что нет выхода… Всё кончено.

      На самом деле всё только началось. Сегодня только пятница. Первый день без Него…

      ПЯТНИЦА

      Дворец Пилата.

      Слуга и советник Понтия Пилата трибун по имени Марк заходит в приемную залу. Пилат спокоен. Он устал. Он сидит на троне.

      Марк: Пришел человек. Член городского совета. Его зовут Иосиф из Аримофеи. Он просит твоей аудиенции, префект.

      Пилат: Узнай у него, не мог бы он попросить аудиенции в другой раз. Сегодня был тяжелый день.

      Марк: Его просьба нуждается в разрешении сегодня – перед праздником. Она связана с осужденным Иисусом из Назарета.

      Пилат: Сегодня, как я понимаю, всё связано с осужденным Иисусом из Назарета. Пусть войдет.

      Марк удалился. Через минуту в дверь вошел Иосиф из Аримофеи – статный преисполненный достоинства, совершенно не похожий на вечно сгорбленных и блеющих иудеев, которым вечно что-то нужно. В дверях, закрыв их, остался стоять Марк. Иосиф подошел к трону и поклонился.

      Иосиф: Приветствую тебя, префект. От лица члена городского совета, чьи обязанности некоторым образом совпадают с твоими, я прошу обеспечить порядок в городе. Как известно префекту, завтра великий праздник. Много людей уже прибыло в Иерушалаим, много прибудет завтра. Не стоит в такой день омрачать город тремя распятыми иудеями.

      Пилат молчал. Иосиф неожиданно для себя самого добавил то, что говорить в глаза Пилату не собирался.

      Иосиф: Тем более, что вина некоторых из них так и не найдена. Людям не следует весь праздник вспоминать об этой казни передавать ее подробности из уст в уста.

      Пилат: Я понял эту мысль. В ней есть логика. Можешь говорить прямо, Иосиф из Аримофеи, чего ты хочешь от меня?

      Иосиф: У твоего дворца стоят мать и близкие друзья осужденного Иисуса из Назарета. Ты не нашел в Нем вины, но он распят. Прошу выдать Его тело для погребения по нашим обычаям.

      Пилат (обращаясь к Марку): Разве Иисус из Назарета уже умер?

      Марк: Сотник подтвердил – Назаретянин мертв.

      Пилат (обращаясь к Иосифу): Мне кажется, сегодня уже поздно для погребения. Слишком уж рано стемнело. Я даю вам разрешение снять Его завтра, если Каиафа не будет возражать.

      Иосиф: Завтра Пасха и любые погребения запрещены. Снять Его после Пасхи означало бы оставить тело на кресте на весь период праздника, но, по-моему, перфект сам согласился, что для спокойствия в городе на праздник лучше все-таки снять тело?

      Пилат: Это ваши религиозные обычаи. Меня они не касаются. Хотите снять тело – ступайте к Каиафе.

      Иосиф: При всем уважении, не слишком ли большой властью префект наделяет иудейского первосвященника за один день?

      Иосиф вдруг осекся. Зная крутой нрав Пилата, следующая фраза могла бы стоить жизни, но Пилат пока молчал, а мысль уже висела в воздухе – не произнести ее означало бы проявить нерешимость, а нерешимость породила бы отказ.

      Иосиф: Сначала ты позволяешь Каиафе судить вместо тебя, потом позволяешь ему отпускать осужденных тобой преступников, потом ты отдал ему право осуждать на смерть людей, в которых сам ты вины не находишь. Может, городскому совету не стоит больше обращаться за правосудием к римским властям, а решать все вопросы напрямую со священнослужителями? Разве они отвечают за порядок в городе?

      Пилат понял, что внезапно разозлился, но злился он сейчас на себя, а не на посетителя. Он начал понимать, что случилось что-то странное и непоправимое. С утра Каиафа, а сейчас этот человек бесстыдно манипулируют им, совсем не опасаясь при этом его гнева. А ведь его гнев очень хорошо знают и помнят. Что случилось? Этот Иосиф из Аримофеи прав, но что важнее: завтрашний порядок или сегодняшний страх перед ним? Сегодня важнее был порядок. Еще один бунт приведет к расследованию, а расследование выявит, что к смерти приговорен безо всякой вины некто Иисус из Назарета. Сам префект сказал людям, что не нашел в Нем вины. Приговорен не префектом,