Анжелика и король. Анн Голон

потом удалится работать с министрами. А вот вечером, думаю, будет комедия или маленький балет. Вы сможете надеть свои лучшие украшения. А теперь идемте.

      В коридоре было холодно и промозгло. Госпожа де Монтеспан спускалась по лестнице, не обращая ни малейшего внимания на пронизывающий ветер, обдувающий ее прелестные обнаженные плечи.

      – Неужели вам не холодно? – спросила Анжелика.

      Маркиза беззаботно махнула рукой. Она обладала выносливостью, свойственной всем придворным, привыкшим в залах, открытых всем ветрам или, наоборот, раскаленных горячим пламенем свечей, терпеть худшие неудобства: жару и стужу, усталость от долгого стояния на ногах, бессонные ночи, тяжесть перегруженных золотым шитьем и драгоценностями туалетов.

      Твердый характер, движение, а главное, крепкое телосложение поддерживали силы в этих дамах, героически и с восторгом принимавших свои мучения.

      В детстве Анжелика частенько недоедала и с тех пор зябла и не могла обходиться без накидок. У нее их была целая коллекция. И очень красивых. Та, в которую она куталась теперь, из чередующихся бархатных и шелковых квадратов, по цвету прекрасно подходила к ее зеленым глазам. Капюшон украшало венецианское кружево, которое она могла опустить на лицо, когда не хотела быть узнанной.

      Госпожа де Монтеспан рассталась с Анжеликой у входа в пиршественный зал. Казалось, кроме неподвижных, как статуи, несущих вахту швейцарцев с алебардами и крахмальными брыжами, ничто в огромном дворце еще не пробудилось. Дневной свет только начинал постепенно вытеснять из гостиных ночной мрак. Галереи и вестибюли, при свете дня сверкавшие зеркалами и позолотой, зияли в темноте, словно гигантские таинственные пещеры.

      Горели редкие свечи.

      – Я вас покидаю, – шепнула фрейлина королевы, боясь нарушить редкую в здешних местах тишину. – Здесь есть крошечный будуар, вы можете пока посидеть там. Очень скоро появятся придворные, которые обязаны присутствовать при пробуждении короля. Его величество встает рано. Скоро увидимся.

      Она удалилась, а Анжелика подошла к указанному ей маркизой скрытому за гобеленом будуару.

      – О, простите, – пробормотала она, поспешно захлопывая дверь.

      Бедняжке следовало бы догадаться, что этот уголок, каким бы маленьким он ни был, если в нем поместился диван, мог служить лишь для галантных встреч.

      «Надо же, – думала она, – я и вообразить не могла, что у госпожи де Субиз такая красивая грудь. Зачем она прячет столь обольстительное сокровище?»

      Разумеется, партнер отнюдь не господин де Субиз. Об этом ей тоже следовало бы догадаться. В Версале принято было закрывать глаза на распущенность, зато супружеские утехи воспринимались как плебейство и шокировали общество.

      Итак, Анжелике не оставалось ничего, кроме как бродить по большим пустынным залам.

      Она остановилась в первом. Это был Ионический зал, названный так из-за двенадцати колонн, поддерживающих карниз. Было совсем светло. Анжелика могла различить изящество фриза из белых волют,