Анжелика – маркиза ангелов. Анн Голон

или три тюка и ушли, даже не оглянувшись.

      Анжелика и Никола долго не решались выйти из леса. Солнце уже сияло на небе, и под его лучами блестели капельки росы на лугу, когда дети, набравшись наконец смелости, зашагали к деревне, где теперь царила странная тишина.

      Когда они приблизились к дому Мерло, послышался плач младенца.

      – Это мой младший братишка, – прошептал Никола. – Слава богу, хоть он жив.

      Опасливо озираясь – а вдруг кто-нибудь из грабителей задержался в хижине, – они бесшумно проскользнули во двор. Они шли, держась за руки и замирая на каждом шагу. Первым, на кого они наткнулись, был папаша Мерло. Он лежал на земле, уткнувшись лицом в навозную кучу. Никола нагнулся и попытался приподнять его голову.

      – Па, папа, ты жив?

      Он выпрямился:

      – Похоже, что умер. Посмотри, какой он белый, а ведь всегда лицо у него такое красное.

      В хижине надрывался малыш. Он сидел на развороченной кровати и отчаянно размахивал ручонками. Никола подбежал и схватил его.

      – Спасибо тебе, Пресвятая Дева, малыш цел и невредим!

      Анжелика расширенными от ужаса глазами глядела на Франсину. Девочка, бледная как смерть, лежала на полу с закрытыми глазами. Платье у нее было задрано, а по ногам струилась кровь.

      – Никола, что они… что они с нею сделали? – прошептала Анжелика сдавленным голосом.

      Теперь и Никола увидел сестру. Ярость исказила его лицо, оно сразу словно постарело. Бросив взгляд на дверь, он с ненавистью выкрикнул:

      – Будьте вы прокляты!

      Резким движением он протянул Анжелике малыша.

      – Подержи его. – Никола опустился на колени рядом с сестрой и стыдливо прикрыл ее разорванной юбкой. – Франсина, это я, Никола. Скажи, ты жива?

      Из хлева рядом с хижиной доносились стоны. Согнувшись чуть ли не вдвое, охая, вошла матушка Мерло.

      – Это ты, сынок? Ох, бедные мои детушки, бедные детушки! Горе-то какое! Они забрали и осла, и свинью, и все наши жалкие сбережения. Говорила же я вашему отцу, зарой деньги в землю.

      – Мам, тебе больно?

      – Да я-то ничего. Я женщина, всякое на своем веку повидала. Но Франсина, бедняжка, ведь она совсем еще ребенок, она могла умереть.

      Она плакала, обняв дочь своими грубыми руками крестьянки и укачивая ее, словно маленькую.

      – А где же остальные? – спросил Никола.

      После долгих поисков нашли наконец и младших детей – мальчика и двух девочек: они спрятались в ларь, когда грабители, забрав оттуда хлеб, погнались за живой добычей.

      Тем временем в хижину пришел сосед, следом подошли и другие многострадальные жители деревни, чтобы поделиться своими горестями. Убитых оказалось только двое: Мерло и еще один старик, который тоже схватился за мушкет. Других мужчин просто привязали к лавкам и избили, но не до смерти. Дети все были живы, а одному крестьянину удалось даже выпустить из хлева своих коров, и они разбежались, а теперь, может, удастся отыскать их. Но сколько разграблено