История русского народа в XX веке. Олег Платонов

ни своей Реформации, ни своей Великой Революции». Российская история, по мнению Троцкого, не дала в прошлом ни Лютера, ни Фомы Мюнстера, ни Мирабо, ни Дантона, ни Робеспьера. Вся русская культура – лишь «поверхностная имитация высших западных моделей и ничего не внесла в сокровищницу человечества».

      Как некогда маркиз де Кюстин, Троцкий предлагает строить Россию заново, прежде всего очистив ее от всякого «исторического хлама», называемого некоторыми отсталыми людьми «культурно-историческим наследием». Что делать с такими отсталыми людьми, Лев Давидович знает точно. «Враждебные государству элементы, – пишет он, – должны направляться в массовом порядке на объекты строительства пролетарского государства». Большая часть пятнадцатого тома собрания сочинений Троцкого посвящена милитаризации труда, которая должна осуществляться путем превращения производственных районов в миллионные дивизии, объединения военных округов с производственными подразделениями. На важнейших объектах он предлагает создавать «ударные батальоны, чтобы они повысили производительность личным примером и репрессиями…»

      Троцкист Гольцман на V Всероссийской конференции профсоюзов (ноябрь 1920 года) высказывает следующее кредо: «Другой способ (способ воздействия на рабочих) – это способ принуждения, способ реальной политики, которая не останавливается ни перед какими методами, как методами поощрения рабочих, так и методами принуждения, беспощадной палочной дисциплины по отношению к рабочим массам, которые нас тянут назад. Мы не будем останавливаться перед тем, чтобы применить тюрьмы, ссылку, каторгу по отношению к людям, которые неспособны понять наших тенденций»[198].

      А каковы их тенденции, троцкист Гольцман рассказывает в своей книге «Реорганизация человека» – превращение людей в роботов и винтиков производства. «Труд и отдых чередуются по предначертанной программе, обеденное время регулируется сигналом. Стихия быта заменяется его рационализацией. В питание и отдых врывается поэзия машинистов. Наступает в наиболее изощренной форме… механизация жизни»[199].

      Гольцман провозглашает бесплодное потребительство, объявляя потребление целью жизни. Необходимо «расширить количество предметов, подчиненных человеку».

      Задача организации потребления и, по сути дела, задача жизни в том, чтобы не упустить ни одного атома материи. Природа дана для удовлетворения потребностей человека. Все для человека. Никаких святынь. Святотатство всегда было лозунгом жизни. Вся древняя культура – хлам. Прочь ее. Пожившему человеку не грех и умереть.

      Психология босяков и кочевников, философия мировой шпаны отравленной патокой растекается по России, противопоставляя древней культуре бесплодные лозунги, стравливая поколения, нарушая преемственность.

      С вековой тишиной русской деревни решительно покончено, – писал очевидец

198

Протоколы X съезда РКП (б). М., 1931. С. 871.

199

Гольцман А. Реорганизация человека. М., 1924. С. 35.