Жарким кровавым летом. Стивен Хантер

«томми».

      В клубе было темно и людно. Здесь, на втором этаже, где царила игра, висела непроницаемая пелена дыма и воздух был пропитан въевшимся навсегда запахом табака. Этот запах напоминал серную вонь на Иво, а в помещении ощущалось безумие, сходное с тем, что владело людьми на очищенной от японцев прибрежной полосе, куда начали доставлять раненых и боеприпасы и где никто не имел ни малейшего представления о том, каким образом можно попасть в глубь острова. И шуму здесь было, пожалуй, не меньше, чем там.

      В одном конце зала крутилось колесо рулетки, выкачивая деньги из карманов собравшихся вокруг него сосунков. Под низко висящими лампами располагалась дюжина столов, за которыми играли в покер. Вдоль стен сплошной шеренгой стояли игровые автоматы, перед которыми толпились многочисленные паломники, взывавшие к милосердию бога наживы и приносившие ему свою дань в виде никелей, даймов[13] и серебряных долларов. Но любимой игрой посетителей «Огайо» были кости; собравшиеся вокруг многочисленных столов толпы щеголей вручали свою удачу паре кубиков, которые, подпрыгивая, катились по зеленому сукну, заставляя похожие на айсберги груды денег перемешаться по столам, как правило, от игроков к крупье. А негритянская джазовая группа наяривала горячий бибоп, фортепиано выдавало сумасшедшие риффы[14], саксофон, кларнет и еще какой-то инструмент с печальным звуком вели рассказ об утраченных состояниях, проигранных любви и надеждах.

      Эрл снова покачал головой. «Господи помилуй!» – подумал он.

      – А теперь, Эрл, и впрямь пора идти, – сказал старик. – Они не любят здесь бездельников вроде нас. Либо играй, либо проваливай.

      Спускаясь вниз, они миновали бар, тоже переполненный. Его обслуживали пять девушек, которые сбивались с ног, выполняя непрерывные заказы. За их спинами на причудливом стеллаже красного дерева выстроились ряды темных бутылок, обещавшие разнообразные варианты заманчивого забвения.

      – Хотите выпить, Эрл?

      – Нет, – отрезал Эрл. – Я завязал с этим дерьмом.

      На Эрле был новый, синий в полоску костюм-тройка, на шее желтый галстук, на ногах сверкающие коричневые полуботинки. Коричневую фетровую шляпу он низко надвинул на глаза. Он чувствовал себя так, словно его обмотали бинтами, зато выглядел на 850 долларов – столько он истратил на свое новое барахло.

      – Это, пожалуй, хорошо, – одобрил Ди-Эй. – Я выиграл пьяным шестнадцать перестрелок, но, будь оно все проклято, наступило время, когда я стал пить так, что сам боялся в один прекрасный день проснуться в Гонконге с разбитым носом, большой бородой, татуировками на всех частях тела и вновь обретенной китайской семьей, которую нужно будет содержать.

      – Такое случалось не с одним и не с двумя из моих знакомых морских пехотинцев, – заметил Эрл.

      Они вышли на улицу. Перед ними, на другой стороне Сентрал, словно семь роскошных лайнеров, пришвартованных к пирсу, сверкали огнями в ночи семь главных городских достопримечательностей

13

Никель, дайм – монеты в пять и десять центов (амер.).

14

Рифф – небольшая ритмическая фигура, часто служащая сопровождением к сольной импровизации (в джазе).