Ничья. Юлия Латынина

на стульчике в углу. В спортзал зашло еще несколько человек, и среди них красивый двадцатилетний парень со свернутым на сторону носом. Вырубов остался разминаться на тренажерах, а один из его друзей принял боксерскую стойку и начал драться с парнем.

      Елена встала и пошла бродить по универмагу. Она не любила драк.

      Принадлежавший Вырубову универмаг в центре города был одним из самых странных и, в общем-то, безобразных зданий Нарыма. Его задумал в конце двадцатых годов знаменитый российский архитектор-конструктивист Фатеев. Косая пирамида из стекла и стали, по замыслу архитектора, должна была стать новейшим социалистическим дворцом, в котором работали, жили и творили будущее партийные руководители края. Стеклянные панели кабинетов должны были подчеркивать прозрачность и доступность рабоче-крестьянской власти; в другой половине пирамиды располагались крошечные жилые комнатки и огромные столовые и спортзалы. Предполагалось, что партийное руководство не будет тратить время на единоличное приготовление пищи, и кухни в квартирах отсутствовали начисто. Лестниц в здании не было: вместо них были широкие пандусы. На самом верху здания располагалась личная вилла секретаря крайкома, к которой тот подъезжал на большом черном авто.

      Секретарь крайкома прожил в своей вилле полтора месяца, после чего в один прекрасный день к самым дверям его пентхауса подъехала черная машина, но не с личным шофером, а с чекистами. Секретаря увезли, а спустя неделю забрали зачем-то и архитектора. Здание в центре города долго мокло под снегом, а потом его отдали под дом быта и универмаг. Все четыре входа украсили безобразными стеклянными дверьми, на этажах грубо исказили первоначальную планировку. Центральную галерею, пронизывавшую дом и отделявшую жилые помещения от служебных, выложили цветным с прожилками мрамором и украсили на всякий случай статуей вождя мирового пролетариата Лениным.

      Последний раз Елена была в этом универмаге лет пятнадцать назад. Тогда вдоль прилавков слонялись сонные продавщицы, а в отделах продавались стопки льняного белья производства Нарымской ткацкой фабрики и дорогие индийские вазы. Сейчас универмаг представлял собой нечто среднее между торговым центром и блошиным рынком. Вокруг статуи Ленина обосновались мясные и фруктовые ряды.

      Малюта нагнал Елену на первом этаже: она стояла, прислонившись к колонне, и не без иронии смотрела вверх, на стеклянную дверь салона, где продавались «мерседесы». Прямо у двери начинался прилавок с китайскими резиновыми тапочками.

      – Осторожней, – сказал Малюта, – а то сумку порежут.

      От Малюты теперь пахло дешевым мужским одеколоном; он был в черных брюках и черной рубашке, а сверху накинул какой-то серый пиджак.

      Справа от Ленина был установлен здоровенный аквариум. Вокруг аквариума толпился народ, но Вырубов как-то удивительно легко прошел сквозь толпу, как нож сквозь масло, и через мгновение Елена оказалась около аквариума.

      Рыбки, плававшие в аквариуме, были какие-то мелкие и невзрачные.

      – Пираньи, –