.

– эфемерида выламывает манипуляторы, сбивает Аиртона с ног одним мановением, тянется к броневым пластинам. А он уже и сам готов броню разодрать – лишь бы быть к прекрасному этому существу ближе, как можно ближе. И до слияния какое-то мгновение, когда силовой оболочки касается луч, и оболочка исчезает, а вместе с ней и эфемерида – разлетается кровавыми брызгами. Аиртон слышит своё тяжёлое дыхание, писк систем, и то, и другое оглушает, опрокидывает в бездонную пустоту…

      Из забытья вырвала хаома, разошедшаяся по жилам, будто взорвавшая. В поле зрения появились Аглая и Товий, поставили на ноги, и кто-то из них спросил:

      – Цел?

      К предплечьям их скафандров были прикреплены лучемёты – механические, не магические.

      – Да, – прохрипел Аиртон в передатчик, – кажется, да…

      – Вот и хорошо, – прозвучало в ответ.

      – Паолине помогите тоже, – спохватился Аиртон, – может быть ранена.

      – Да помогли уже, – буркнула Аглая, – трещина по всему её прозрачному колпаку! А могла быть такая же во всю голову! Сколько раз говорила, чтоб не надевала ледышку эту свою, тем более на задания, но кто простолюдинку будет слушать!

      Далее последовала череда ругательств, по части которых Аглая была непревзойдённая мастерица. Но уже один её голос показался пустотнику таким родным, таким близким, что и ругательства мог бы, наверное, слушать до бесконечности. И этот момент запомнился, поскольку впервые Аиртон почувствовал, осознал в полной мере, что простолюдины такие же люди, как и маги, и отсутствие дара не говорит ни о чём.

      [2]

      2418 год от Разделения

      Квинта Эфира, 17-й день 3-го месяца

      Магию на базе использовать разрешается, но с большими ограничениями. Потому преобладает механика, и к части конструкций Аиртон приложил руку. Пусть не создал, но усовершенствовал. К примеру, эскалатор, на котором сейчас поднимается. От общего зала жилого модуля, охваченного кольцом личных отсеков, тот ведёт к обсерватории, что принадлежит уже модулю главному. Лишь главный модуль находится на поверхности, окружает кольцом возвышение в центре кратера, в недрах которого и расположена база.

      Подъём завершён, двери открыты, Фафф встречает следующими словами:

      – Долго же ты собирался.

      Круглый в сечении, отсек обсерватории довольно просторен, Аиртон делает взмах назад, закрывает щиты дверей.

      – У Мирона в очередной раз вышел из строя регулятор правильного сна, – говорит, – настраивали.

      Фафф на ложементе, смотрит вверх, в полусферу обзорного купола, а там – Уника, шар из янтарного и голубого, окутан по кайме фиолетовой дымкой. Идеально прямой линией тянется Великий Прямой путь – через Хладу, через северные моря, вдоль Синглии и Беллкора, вдоль Водораздела и до южного полюса.

      – Так в чём дело? – спрашивает Аиртон, устроившись на втором ложементе.

      – В том, что нужно поговорить с глазу на глаз, – объясняет Фафф, – и лучшего варианта, чем это место,