Икона и человек. Евгений Ройзман

дядя Володя и Костя. Куда могла деться рыбка, непонятно. Стали спрашивать у Кости. Костя пожимает плечами:

      – Я не знаю.

      При этом дядя Володя рыбку точно не брал, и Лина Ароновна точно не брала.

      – Костя, ну не упрямься. Куда ты дел рыбку?

      Костя уперся:

      – Не брал я!

      – А куда же она тогда делась?

      – Я не знаю.

      – Костя, ну ты же понимаешь, что врать нехорошо!

      – Я не вру!

      – Хорошо, тогда куда делась рыбка?

      – Я не знаю.

      – Костя, скажи правду. Тебе за это ничего не будет.

      – Я не брал.

      – Костя, – стал искать ходы дядя Володя, – может, ты ее поменял на марки?

      – Нет.

      – А что тогда? Подарил кому-нибудь?

      – Я не брал.

      – Костя, ну зачем ты обманываешь? Мы же все понимаем. Сознайся!

      – НЕ! БРАЛ! Я! ВАШУ! РЫБКУ! – отчаянно закричал Костя и зарыдал.

      У него началась истерика. Лина Ароновна села рядом с ним, обняла, прижала голову к груди и сказала:

      – Успокойся, я знаю, что ты не брал. Я тебе верю.

      Вот так вот, против всякой логики.

      Через полгода чистили аквариум и в большой раковине нашли скелетик рыбки. Она заплыла туда и не сумела выбраться.

      Попутчик

      Мне позвонили могучие парни и позвали на тренировку. Еду я по Крауля в сторону города. Смотрю, на углу Крылова стоит пожилой человек с кошелкой и так спокойно, с достоинством, останавливает машину. Я остановился и стою. Он подошел и спрашивает: «Это вы мне остановились?» Я говорю: «Конечно. Куда вам?» Он говорит: «Если можно, угол Малышева – Бажова. Только у меня тридцать рублей». Я ему говорю: «Садитесь, садитесь». Сначала он подал мне палку, потом поставил кошелку, с большим трудом взобрался на сиденье и говорит, извиняясь: «Я, понимаете ли, без ноги. Вы уж меня извините». «Ладно, – отвечаю, – чего там». Поехали мы…

      «Вы воевали?» – спрашиваю. «А то! – отвечает. – Ушел по ворошиловскому набору сразу после десятого класса, в 40-м году. Служил на Западной Украине. Стояли мы на Буге…» «А как для вас война началась?» – спрашиваю. «В субботу, – говорит, – получил увольнение. И пошли мы в близлежащий городок. Сели в кабачке выпить пива. Я, еще один солдат и лейтенант с нами. Вокруг нас все крутился поляк, хозяин кабачка. Подливал нам пива, всячески угощал и никак не хотел брать с нас денег. Наш лейтенант пытался всучить ему деньги. Хозяин в последний момент убрал руки за спину, и деньги упали на пол. Поляк наклонился, чтобы их поднять, и вдруг у него из кармана упала и разлетелась по полу пачка фотографий. Он побелел, выпрыгнул в окно и помчался к лесу. Лейтенант истошным голосом закричал: „Стреляйте по ногам, возьмем живым!“». «Что на фотографиях-то было?» – спрашиваю. «Да ничего, – говорит, – весь комсостав нашей дивизии. Еле скрутили мы его. Вечером в части командира наградили часами, а нам с бойцом объявили благодарность и предоставили двухнедельный отпуск. Я очень обрадовался и утром собирался уехать к родителям в Киев. Спать лег счастливый…

      Прошел я всю войну. Видел все,