Острова луны. Алла Вологжанина

прилюдно. Даже при самых-самых лучших своих друзьях. Сколько раз Карина прокручивала в воображении эту встречу? Не сосчитать. С того дня, как она обнаружила, что в куче документов умершей родни нет маминых, образ этой самой встречи претерпел ряд изменений. От «Почему ты меня бросила?» с потоком слез и соплей до «Привет, я в порядке, а ты?». Причем это мама должна была переживать и объяснять, какие ужасные обстоятельства вынудили ее покинуть Карину А Карина – сохранять вежливую холодность.

      Реальность же была такова, что они обе сохранили эту самую холодность – едва кивнули друг другу и заговорили на злободневные темы, как…

      Как чужие, позавчера расставшиеся люди. Коллеги там или… или…

      Но это было неправильно!

      Отдельным ногтем, ковыряющимся в ране, о нет, даже отдельной раной была мысль о Рудо. Их друг, легкомысленный обормот, суровый властелин отряда вервольфов, лежал сейчас в омертвевшей церкви на омертвевшем острове близ Венеции и смотрел мертвыми глазами в ее треклятый готический потолок.

      И все равно от недавней встречи с мамой было больнее. И это было в десять раз неправильнее.

      Карина уже полчаса выплакивала в подушку всю эту неправильность, когда от окна отделился прозрачный силуэт, похожий на призрака и стеклянную статую одновременно. Силуэт стремительно обрел цвет и объем.

      – Девочка… эй, девочка, – нерешительно произнес молодой человек, склоняясь над Кариной и трогая ее за вздрагивающее плечо, – почему ты плачешь? Тебя кто-то обидел?

      – Отвали. – Карина сбросила незнакомую ладонь с плеча. Незнакомую!

      Не прошло и полсекунды, а она уже сидела на груди незнакомца практически на корточках, вжимая его голову в противоположную кровати стену. С какого перепуга она совершила такой, достойный киношного ниндзя прыжок, – сама не поняла. Вернее, с какого перепуга – поняла. С огромного, во-о-от такого. А технически… ну, жить захочешь – не так запрыгаешь. Карина вцепилась в волосы парня и собралась было постучать его головой об стену, но тот уже очухался от такой встречи и легко отодрал от себя девчонку. Словно она была бумажная.

      – Погоди, не надо драться. – Если добавить заикания, то по голосу запросто можно с Арнохой спутать. Каждое слово звучало так же мягко, но уверенно. И так же, как бы отдельно от других, с длинными-длинными паузами. – Это же я, не узнаешь?

      – Не узнаю. А ну поставь меня туда, где взял!

      – Положим, взял со своего солнечного сплетения, – серьезно проговорил тот. – Может, лучше туда, откуда ты на меня прыгнула? – И, повинуясь молчаливому кивку Карины, посадил ее на кровать.

      – А я должна была тебя узнать? – сердито спросила она.

      Тут сообразила, что куртку можно и снять. Несмотря на раскрытое окно, занимавшее всю стену напротив входа, было тепло.

      – Ну… да, – растерялся парень, – это же я!

      Но его бледное почти до синевы лицо с коротким, чуть приплюснутым носом, острым подбородком и светлыми до прозрачности, посаженными слишком далеко, прямо-таки по-инопланетянски, глазами было ей совершенно незнакомо. Даже не