Прекрасный секрет. Кристина Лорен

подалась ко мне, и у нее отвисла челюсть.

      – Девять?

      Я настолько привык к подобной реакции, что даже не моргнул.

      – Семь сестер и два брата, а я предпоследний.

      Ее лоб нахмурился, пока она переваривала эту информацию.

      – Мой дом был таким тихим и спокойным… Не могу себе представить ваше детство.

      Рассмеявшись, я заметил:

      – Поверь мне, ты не сможешь.

      – Восемь старших братьев и сестер, – пробормотала она сама себе. – Наверняка временами это все равно что иметь восемь родителей.

      – Временами да, – признал я. – Мой старший брат Дэниел был миротворцем. Держал нас всех в узде. Думаю, что тот факт, что девочек было больше, чем мальчиков, тоже способствовал миру. Как правило, мы вели себя довольно прилично. Главным шалуном был мой брат Макс, но ему все сходило с рук, потому что он был милашкой. По крайней мере, он это так преподносит. Я был спокойным ботаником. Довольно скучным.

      Секунду она сидела неподвижно, наблюдая за мной, потом попросила:

      – Расскажите еще.

      Я откинул голову на спинку кресла и глубоко вдохнул, успокаиваясь. Прошли годы с тех пор, как я последний раз так непринужденно болтал с какой-то женщиной, кроме Порции, сестры или жены друга. Она проявляла искренний интерес и давала мне чувство уверенности, которое я очень давно не испытывал.

      – Обычно мы все делали вместе. Организовывали рок-группу. Решали написать детскую книжку. Однажды мы разрисовали стенку дома пальчиковыми красками.

      – Не могу себе представить вас и пальчиковые краски.

      Я с преувеличенным драматизмом пожал плечам и улыбнулся в ответ на ее радостный смех. В ее глазах что-то было, какое-то облегчение, отчего я начинал испытывать к ней нежность.

      Я продолжил совершенно несвойственную мне болтовню, но она слушала меня очень внимательно, задавая вопросы о Максе, о моей сестре Ребекке, о наших родителях. Она интересовалась моей жизнью за пределами работы, так что когда я с дразнящей улыбкой сказал, что ей уже известно о разводе, она спросила, как мы познакомились с бывшей женой. Как ни странно, это казалось совершенно естественным – рассказать, что мы с Порцией познакомились, когда нам было по десять лет, влюбились друг в друга в четырнадцать и поцеловались в шестнадцать.

      Я только умолчал о том, что магия начала исчезать три года спустя, в день нашей свадьбы.

      – Наверное, это так странно – быть с кем-то столько лет и потом увидеть, как это заканчивается, – тихо произнесла она, отвернувшись к окну. – Даже не могу себе это представить. – Челка упала ей на глаза; в аккуратном ухе блестела маленькая бриллиантовая сережка. Оглянувшись, она продолжила: – Мне очень жаль, что люди в офисе обсуждали эту тему. Должно быть, это такое вмешательство в личную жизнь.

      Я отвел взгляд и промолчал. Любой возможный ответ был бы слишком личным.

      Это не странно, и наверное, в этом и заключается самая большая странность.

      Я так давно одинок. Почему именно сейчас это меня так беспокоит?

      Я никогда не думал, что буду разговаривать