Евпатий Коловрат. Последний герой Древней Руси. Александр Музафаров

себе, кому они принадлежали.

      В наши дни место, где был когда-то город, обозначено на картах как городище Старая Рязань. Старой ее стали называть относительно недавно, в XVIII веке, когда имя Рязань окончательно закрепилось за городом Переславлем-Рязанским, что начиная с XIV века стал стольным градом рязанских земель.

      Валы Старого города сохранились и поныне. Белоснежные зимой и поросшие густой травой летом, они по-прежнему обозначают его границы. Никаких других строений на территории городища нет – путник видит лишь руины храма, построенного в начале XX века на месте древнего Борисоглебского собора и разрушенного большевиками, да будку охраны, что присматривает за соблюдением порядка. Городище официально является национальным археологическим памятником, по которому запрещено ездить на машинах, разводить костры, вести самостоятельные раскопки и т. п. Но просто посещать территорию древнего города не возбраняется. Самая древняя часть городища – узкий высокий холм, обозначенный на схемах как кром, – занята кладбищем. Последнее обстоятельство не позволяет вести там археологические раскопки, к большому разочарованию ученых.

      Когда стоишь на валу городища, или смотришь с высокого берега Оки, или подходишь к раскрытому археологами фундаменту Спасского собора, испытываешь острое чувство сопричастности к истории. Много таких мест в России – и Бородинское поле, и Троице-Сергиева лавра, и Соловецкий монастырь, и Дворцовая площадь в Санкт-Петербурге, и невысокий холм рядом с селом Радонеж. Несть им числа. Но все-таки Старая Рязань – место особенное. Это символ нашей национальной трагедии, нашей вечной боли и скорби. Только одно такое еще есть в России – Ганина Яма под Екатеринбургом, место второй русской катастрофы. В Ганиной Яме ежегодно бывают тысячи паломников со всех концов России, в Старой Рязани – редкие любители истории и путешественники. Летом каждый год работает археологический лагерь…

      Впервые археологи пришли сюда в 1822 году. Незадолго до этого крестьяне Ефимовы при обычной пахоте неожиданно наткнулись на золотые бляхи, бусы, медальоны – всего более 50 золотых вещей, получивших название Рязанского клада. В его состав входили и знаменитые бармы, которые ныне можно видеть в экспозиции Оружейной палаты Московского Кремля. Крестьяне сдали находку «по начальству» и были вознаграждены денежной суммой и освобождением от крепостной зависимости. Находка оказалась весьма своевременной: первая четверть XIX века была временем пробуждения интереса русского общества к истории Отечества, а особенно – к истории Древней Руси. Можно предположить, что клады на рязанском городище находили и ранее, но они остались неизвестными.

      Подробно историю археологических работ в Старой Рязани в дореволюционное время описал советский историк Александр Львович Монгайт в своем фундаментальном труде «Старая Рязань», вышедшим в 1955 году[47].

      Уровень раскопок в городище возрастал вместе с развитием русской археологии. Если первоначально

47

При этом свой очерк А. Л. Монгайт начал с уничижительной ремарки в адрес археологов Российской Империи: «Буржуазная историография в старой, дореволюционной России мало интересовалась историей русских городов. Соответственно и археологические раскопки были несистематичны, случайны, носили любительский характер и вследствие своей плохой методики дали науке меньше, чем могли бы дать». Вряд ли профессиональный археолог столь пренебрежительно относился к опыту и результатам работы своих дореволюционных коллег, но таковы были требования идеологической системы, не допускавшей отступлений даже в такой сугубо материальной области, как археология.