Вызов принят. Невероятные истории спасения, рассказанные российскими врачами. Ярослав Соколов

сталкиваться. Поступали больные, у которых до 90–95 % тела обгорело, и шансы спасти человека при этом минимальные. Тут целый комплекс факторов действует, реагирует весь организм, не только поверхность тела – это и сильнейший болевой шок, и обезвоживание, и нарушение кровообращения, и интоксикация. Через раневую поверхность происходит огромная потеря жидкости и белка, истекает много плазмы крови, лимфы, потом возможно и присоединение гнойной инфекции.

      Я работал на севере, и пациенты с обморожениями разной степени тяжести там постоянно поступают. Вплоть до последней, когда развивается тотальный некроз всех тканей и начинается гангрена. А это уже ампутация.

      Ампутация для меня вообще одна из самых трудных операций с психологической точки зрения. Подобное вмешательство очень опасно и для самого хирурга, оно сильно влияет на психику, может либо совсем тебя сломать, либо сделать чёрствым. Но если ты способен удержаться на этой грани, становишься не столько чёрствым, сколько жёстким. Ты не имеешь права поддаваться эмоциям, когда нужно спасать жизнь человека. Не будешь охать и жалеть пациента, тебе надо отрезать ровно столько, чтобы инфекция или гангрена не пошла дальше. Нужно быть очень жёстким и уверенным в себе. К этому не сразу приходишь. Скажу откровенно, меня однажды, ещё в ординатуре, даже стошнило в самой операционной. Правда, я тогда только ассистентом был, и операция очень долго продолжалась, несколько часов. Потом научился справляться с эмоциями и отстраняться от них.

      Тяжелее всего бывает объяснить пациенту необходимость ампутации. Говорить об этом непросто, но выбора в этом случае нет, ты должен поставить пациента в известность. Вот и думаешь, как грамотно это сделать, как донести нужную информацию, обосновать, рассказать, чем чревато его состояние, какие перспективы после операции и так далее. Иногда приходится обращаться к помощи родственников, предварительно с ними обсуждать ситуацию. По телефону о таких вещах нельзя разговаривать, только с глазу на глаз. Я часто сначала рассказывал всё родственникам, убеждал, почему это единственный выход, и отправлял их разговаривать с больным, а потом уже сам шел. Считаю, что такие новости лучше узнавать от своих, от близких.

      Хирургу тоже не всегда легко даётся подобное решение. По сотне раз продумываешь и передумываешь всё – ты должен на триста процентов быть уверен, что других вариантов, нет, что все возможности терапии исчерпаны.

      Я, кстати, всегда в первую очередь стараюсь лечить консервативно, если это возможно. Скальпель в руки всегда успеем взять. Был у меня случай: мужчина получил травму на работе, рука попала в вальцы – это станок для гибки металлического листа, там вращаются два или три вала навстречу друг другу. И вот у этого работяги по неосторожности правую руку между ними затянуло. Кисть вся как пережёванная, кости переломаны, сильное сдавление мягких тканей. Такое сдавление чем опасно – в повреждённых тканях начинаются дистрофические изменения, возникают участки некроза, которые становятся источником токсинов. Может развиться