Красная королева. Эрнест Питаваль

была образцом женской прелести, пока не потеряла супруга; с того времени я более не видел ее. Впрочем, у нее нет такой королевской осанки, как у нашей монархини, нет и гордого благородства, которым дышат черты королевы Елизаветы.

      – Ваши похвалы кажутся очень холодными, когда вспоминаешь горячие, пылкие описания других. Но вы, наверное, нашли среди придворных красавиц такую, которая затмила перед вашими глазами весь блеск короны Марии Стюарт?

      – Милорд, – улыбнулся Дэдлей, – ошибкой или, быть может, преимуществом юности является способность усматривать свой идеал везде, где хоть на момент вспыхивает мимолетная страсть. Но французские дамы слишком кокетливы, и хотя они и умеют очаровать, однако делают это только на короткий миг, так как жаждут массы триумфов и нетерпеливо порхают от одного к другому.

      – А с шотландской королевой тоже дело происходило таким образом? Ходит много разных рассказов…

      – Очень много лгут. Мария Стюарт любила только одного человека, и им был ее супруг.

      – Тем хуже. Необходимо, чтобы она снова вышла замуж, так как ей понадобится мужская рука для защиты против мятежных лэрдов. И нашей королеве было бы во всяком случае желательно, чтобы шотландский цветок сорвал английский лорд.

      – Тогда ей остается только послать на сватовство лордов. Однако я боюсь, что им всем откажут.

      – Даже если это будут такие же мужчины, как и вы, которым достаточно только появиться, чтобы приковать к себе взоры всех женщин? Граф Лейстер, неужели вы упустили во Франции возможность проложить себе дорогу к трону и теперь вам придется удовольствоваться графством?

      – Милорд, если вашими устами говорит что-нибудь другое, кроме насмешки, то я могу ответить вам, что мое честолюбие не покушалось даже и на графство, – ответил Дэдлей.

      – Смелому принадлежит весь мир, – улыбнулся Бэрлей. – Однако вот и королева.

      Елизавета появилась, окруженная истинно королевским великолепием, но никогда еще, как теперь, женщина в ней так старательно и явно не заботилась подчеркнуть все свои прелести. Красный бархат ее длинного платья был усеян белыми розами, в которых сверкали бриллиантовые росинки, белокурые волосы ниспадали на кружевной воротник и были переплетены усыпанными бриллиантами шнурками, а на высоком челе сверкала королевская диадема.

      Когда государыня обвела взором присутствующих, то ее взгляд невольно остановился на Дэдлее; ей даже показалось, что ее воля была как бы связана, и она пошла в противоположную сторону и спросила вдруг, словно не заметив человека, стоявшего рядом с Лейстером:

      – Где же лорд Бэрлей?

      Все кинулись звать лорда.

      Елизавета села на стул и приказала бальной музыке играть, а лорду Бэрлею – остаться подле нее.

      – Исполнили ли вы данное мною вам поручение, лорд Сесиль? – начала она, понижая голос до шепота. – Дело не терпит отсрочки, но я не могу предложить его на обсуждение совета, пока мы не будем совершенно уверены, что Дэдлей