Русский Рокамболь. Александр Цеханович

уже не слушал болтовни буфетчика; он вынул из кармана клочок бумаги и принялся писать карандашом ряд каких-то знаков.

      Излиновав ими весь клочок бумаги, он подал его Калинычу.

      – Отдайте-ка это Померанцеву, когда он зайдет, только не забудьте, пожалуйста.

      Портерщик взял бумажку, бережно положил на полку и обещал передать.

      Андрюшка расплатился и вышел. Чем дальше шел он по улице, тем более мрачнело его лицо.

      Видно было по всему, что нелегкую думу нес он с собою. Да оно так и было. В мозгу Андрюшки росло громадное предприятие. Он осмысливал все шансы и трудности его; но чем больше предвиделось их, тем настойчивее упрямился он в своем решении.

      Страстная натура юноши, так долго искавшая исхода из своего замкнутого положения, получила тот толчок, в который она сама верила и который она ожидала с таким нетерпением.

      У него теперь есть «двойник»… Что же из этого следует?.. А вот что: граф Радищев, тот самый, о котором рассказывала Наташа, отныне одно лицо с ним, Андрюшкой, и так как одному человеку жить в двух лицах неловко, то из этих двух вскоре выйдет одно. Как это все устроится, покажет будущее, но пока Андрюшка твердо решил принять эту случайность, эту игру природы за указание самой судьбы и не упускать выгодного случая.

      – Сперва, впрочем, надо все это проверить, – решил он, – я хоть и верю Наташке, она не соврет… но все-таки – это дело требует самого точного исследования.

      Господин Померанцев

      В Петербурге есть замечательные личности. Они живут десятки лет, и живут хорошо, не то что как-нибудь со дня на день, а между тем не имеют положительно никаких законных доходов. В крайнем случае они прикрываются каким-нибудь ремеслом или имеют незначительно оплачиваемые занятия. А между тем квартира, одежда и самый образ жизни этих таинственных субъектов говорит в пользу их значительной состоятельности.

      Впрочем, так жить только и можно в Петербурге. Там спрос и предложение вращаются со страшной быстротой и на значительные суммы. Жажда наживы нигде, как известно, так сильно не развита, как в крупных центрах, переполненных всякими соблазнами.

      Один из таких героев и был господин Померанцев.

      Жил он где-то в Коломне, нанимая две меблированные комнаты за довольно дорогую плату.

      Это был человек лет сорока, с физиономией старомодного чиновника, то есть с лысиной, бритой губой и густыми, коротко подстриженными бакенбардами. Глаза его были серые, тусклые; взгляд хитрый и проницательный.

      В качестве отставного военного он носил фуражку с кокардой на околыше; не расставался с палкой с серебряным набалдашником; носил замшевые серые перчатки, с якобы бонтонной[2] небрежностью никогда не застегивая их на крючки и пуговицы.

      К массивной золотой часовой цепи на жилете было привешено золотое пенсне. Вид его вообще был не только солиден, но даже внушителен.

      Однако не всегда он бывал одет таким образом. Иногда его видели в нарядах вовсе не соответствующих его степенности. Фуражку с кокардой тогда заменяла простая, довольно потертая шляпа, пальто было худенькое и

2

Бонтонный – аристократический, принадлежащий высшему свету.