Большая книга ужасов – 72 (сборник). Елена Арсеньева

уже было, вдруг вспомнил Саша. Позавчера… нет, позапозавчера он шел поздним вечером от Витька, забрел в парк, и кто-то заорал точно таким же голосом: «Александр!»

      Саша откликнулся, а потом…

      Что потом?

      Не помнит! Он опять не помнит!

      Саша снова сунулся в куст, однако там ничего не оказалось, кроме самых обыкновенных веток и листьев. Пахло землей и травой, пахло древесной корой – несколько веток были сломаны.

      Значит, в очередной раз показалось?

      И вдруг Саша остро ощутил, что упустил какой-то шанс. Шанс понять то, что оставалось непонятным вот уже который день. Шанс вспомнить то, что толклось в голове, не давало покоя – и никак не вспоминалось. Шанс отличить то, что чудилось, от реальности. А главное, шанс совершить… что? Он не знал, не понимал этих слов, но оно отчетливо прозвучало в голове, как если бы кто-то шепнул его вкрадчивым и в то же время мрачным голосом, как тот, который окликал его по имени. Сожаление от потерянного толкнуло Сашу вперед. Он без раздумий всунулся в куст, зажмурился, потому что чуть не выткнул глаз веткой, и заорал что было мочи:

      – Александр! Я Александр!

      Что-то словно бы ударило его в лицо: ударило волной ветра, солнечного жара, людского гомона. Он открыл глаза – и обнаружил, что стоит на широкой дороге, казалось сложенной из разноцветных осколков стекла, камня, разбитых зеркал… как мозаика! У Саши закружилась было голова, но это неприятное ощущение тотчас прошло, и он увидел перед собой просторную каменную площадь, окруженную развесистыми деревьями и строениями с колоннами. Солнце садилось, очертания домов таяли в тени, но Саша разглядел, что на площади кое-где возвышались беломраморные статуи, увенчанные венками. Рядом стояли корзины с яблоками и виноградом. На площади толпились люди в странных длиннополых или очень коротких одеждах тускло-белого цвета. Дети вообще бегали голышом.

      Было такое ощущение, что Саша видит картинку с какого-нибудь сайта по истории… по истории Древней Греции. Ну конечно! Всяких древнегреческих картинок он нагляделся о-го-го сколько, особенно тех, которые касались одежды, и сейчас сразу распознал хитоны и пеплосы, гиматионы и хламиды[4].

      Но сейчас перед ним были не картинки – сейчас перед его глазами разворачивалась живая жизнь. Некоторые люди были босы, некоторые обуты в кожаные сандалии. Саша слышал голоса, причем, как это ни удивительно, понимал каждое слово чужого языка.

      Из разговоров стало ясно, что люди нетерпеливо ждут появления какого-то человека по имени Александр.

      – Александр? – пробормотал Саша. – Кто это?

      – Лжепророк, – презрительно проговорил кто-то рядом.

      Это оказался мужчина в длиннополом гиматионе. Лицо чисто выбрито, светлые волосы уложены аккуратными локонами. Это явно был знатный человек.

      – Александр очень ловко морочит народ священными именами Аполлона и Асклепия[5], – проговорил он. – Пугает своей ручной змеей. В этих местах водится много ежей, которые всех змей истребили, люди отвыкли от них, вот и смотрят

4

Хитон – нижняя одежда мужчин и женщин в Древней Элладе: два прямоугольных куска тонкой шерсти или льна, скрепленных на плечах и подпоясанных. Хитон мог быть коротким и длинным. Пеплос – женская верхняя одежда из легкой ткани в складках, без рукавов. Его надевали поверх хитона. Гиматион, или гиматий, – длинный плащ, который носили и мужчины, и женщины: прямоугольный кусок шерстяной ткани, в который можно было завернуться разными способами. Хламида – короткий плащ. Хламиду накидывали только на левое плечо и закрепляли застежкой на правом.

5

Аполлон – в древнегреческой мифологии олицетворение солнечных лучей, покровитель предсказаний и искусств. Асклепий (Эскулап в древнеримской мифологии) – сын Аполлона, бог врачевания.