Большая книга ужасов – 72 (сборник). Елена Арсеньева

скотина! – простонал он потрясенно.

      Похоже, Савве стало стыдно. Он выпустил кроссовку, побрел в коридор, и слышно было, как он шумно плюхнулся у входа. А Саша подобрал свою злосчастную обувку и внимательно осмотрел ее.

      Очень странно! Никакого урона кроссовке причинено не было. Вот эта трещинка на подошве – она появилась еще в Греции. Наверное, Саша ее заполучил, лазая по критским скалам. Или там, на Спиналонге, когда чуть не свалился с каменных ступенек. Однако эта трещинка никак не мешала ходить, и даже в дождь вода в нее не проникала. Но сейчас трещинка несколько расширилась. Наверное, сюда и запускал зубы Савва. Но это ерунда, он ничего не успел повредить.

      Теперь стало стыдно Саше. Погорячился, конечно, когда накинулся на пса! Еще хорошо, что сдержался и не стукнул его.

      Выглянул в коридор. Савва лежал с закрытыми глазами, но явно не спал. Морда у него была сердито-обиженная. Такое выражение морды, в смысле лица, могло быть у человека, если бы его в чем-то несправедливо обвинили. Ну что ж, так и было!

      – Ну ты и артист! – невольно усмехнулся Саша. – Ладно, извини. Я со сна не разобрался. С кем не бывает!

      Савва фыркнул. Саше почудилось, будто пес хотел сказать, что с ним-то ничего такого точно не бывает, без разницы, со сна или нет! И вид у него по-прежнему был обиженный.

      – Ишь какой! – буркнул Саша. – Кроссовки ты, конечно, не испортил, но фотографии расшвырял. Теперь кто их собирать будет, Пушкин, что ли, Александр Сергеевич? Нет, Денисов Александр Васильевич! А Савва будет лежать надутый!

      Он сердито вернулся в комнату, начал ползать на коленях и складывать снимки обратно в коробку. Впрочем, вскоре Савва сменил гнев на милость и тоже притащился в комнату.

      Помогать.

      Помощь выражалась в том, что он весело возился на полу, подсовывая Саше лапой то один, то другой снимок.

      Все-таки удивительно умный пес оказался, а что кроссовку грыз, так ведь такова его собачья природа!

      Фотографий было много. Отец не любил смотреть снимки в мобильнике или в компьютере: всегда отдавал их распечатывать в ателье. А вот Саше разглядывать фотографии было скучно – не считая снимков спектаклей, которые оформлял отец. Они хранились в особых альбомах, которые отец забрал с собой, когда уходил. А раньше Саша их часто смотрел, втайне мечтая тоже стать художником-оформителем, но прекрасно понимая, что этого никогда не произойдет: способностей к рисованию у него не имелось ни малейших! Ну и ладно. Он и артистом не прочь был бы стать. Недаром ему так нравится историческая реконструкция, где в каждой игре чувствуешь себя воином из другого времени, живешь его жизнью…

      Фотографии, сделанные во время этих игр-сражений, лежали в отдельном альбоме в Сашкиной комнате, а эти, старые… он даже не знал, что они хранятся в коробке из-под обуви на шкафу. И сейчас рассматривал их с любопытством. Среди новых, цветных, мелькали и старые черно-белые снимки. Вот баба Люба – та, которая в Арзамасе болеет. Здесь она еще совсем даже не больная, и дед Сережа, мамин отец, еще жив. Дед умер, когда Саше было четыре года. Вот они втроем: