Месяц Седых трав. Андрей Посняков

солнце – желто-красное, пылающее нестерпимым жаром – уже поднималось над синими сопками, освещая пологие холмы, узенькие долины, поросшие зеленой травой, и синие вершины не столь уж и далеких гор.

      – Горы Хантай, – посмотрев на них, тихо промолвил Кэзгерул. – Северные горы… За ними есть большое – очень большое – озеро, и полно леса. Такого, что даже можно заблудиться. Из-за них когда-то пришла моя мать…

      Большие, темно-голубые, совсем не монгольские глаза юноши на миг затуманились.

      – Вон там… – вдруг дернулся Хуридэн. – В овраге… вроде как стонал кто-то…

      Не сговариваясь, все трое со всех ног побежали к оврагу. Их, оврагов, тут было множество.

      Неприметный склон, довольно пологий, осыпающаяся под ногами почва, чахлые кустики, камни… Ага! Вот и Гаарча! На самом дне оврага – связанный, стонущий…

      – Ты как? – Парни разрезали путы.

      – Слава великому Тэнгри – жив! – Гаарча, хоть и считал себя христианином, но в других богов тоже искренне верил – а что, хуже от того не будет!

      – Кто это был?

      – А кто их знает? Вот как-то забыл спросить. Налетели внезапно из темноты, как только ушел Баурджин. Навалились, связали – не успел и пикнуть.

      – Сколько их?

      – Четверо… или пятеро… Нет, кажется, четверо. Все здоровенные, с ножами, с луками…

      – Ну, ясно, что не без ножей. – Кэзгерул усмехнулся.

      – Думаю, надо их отыскать, настигнуть, – азартно предложил Баурджин, а все посмотрели на него с немаленьким удивлением. Особенно Кэзгерул Красный Пояс.

      – Ты ли это, Баурджин? – удивленно переспросил он. – Твои ли слова слышу?

      – Да, преследовать. – Баурджин убежденно кивнул. – Их всего четверо и нас… трое… Одного нужно будет оставить здесь.

      – Я останусь, – заявил Гаарчу. – Что-то так спину схватило. Видать, от холода.

      – Меньше надо было ворон считать, – безжалостно расхохотался Кэзгерул. – Впрочем, хорошо – сторожи здесь. А мы – едем!

      Миг – и парни, взнуздав лошадей, повскакали в седла.

      Копыта коней стучали по выжженной солнцем земле, поднимая желтую пыль, и горько пахло полынью, и дул прямо в лицо жаркий степной ветер.

      Они увидели следы чужих коней, едва съехали со склона сопки в лощину, поросшую бурым колючим кустарником. Остановились, спешились.

      – А у них всего три коня, – на корточках рассматривая следы, задумчиво промолвил Кэзгерул. – Негусто для разбойничьей шайки.

      – Так они и не разбойники. – Баурджин прищурил глаза. – Просто воры. Ну что сидеть? Едем дальше!

      Кэзгерул кивнул, и парни вновь сели на лошадей, правда, теперь ехали уже медленнее, осторожней. Окружающий ландшафт, на взгляд Дубова, выглядел довольно-таки уныло: синие сопки, камни да выжженная солнцем степь. Река и узенькая полоска зелени остались далеко позади, а впереди все больше пахло пустыней – и стал жарче ветер, и песок уже поскрипывал на губах.

      – Гоби! – усмехнулся на ходу до того молчавший Хуридэн. – Туда только на верблюдах ехать.

      – Да уж. – Кэзгерул вдруг посмотрел на небо