Жестокие звезды. Константин Кривцун

посвященный звездному небу и старым названиям различных звезд. А каждый вечер, когда позволяла погода, мы лежали вот так на крыше, уставившись в бесконечную глубину наверху и щеголяя друг перед другом своими знаниями.

      Наташа не разделяла нашей страсти. Она ничегошеньки не понимала в космологии и космогонии, но чисто по-девичьи очень хотела выбраться за пределы Солнечной системы. «Чтобы можно было потрогать звезды! – говорила она. – Мне кажется, они пушистые на ощупь».

      – Чего-то Наташи сегодня нет, – сказал я.

      – У нее папа приехал. Из Американского Союза.

      – А, правильно! – вспомнил я. – Она, скорее всего, вообще не придет сегодня.

      – Да, – подтвердил Пашка. – Будет вкусности есть. Заграничные!

      – Точно, – грустно сказал я. – Везет же…

      – Ты чего опечалился? Втюрился в Нату? – Пашка приподнялся на локтях и ехидно глядел на меня.

      Я смешался. Перед глазами возникло Наташино лицо. Правильные очертания скул, маленький рот с красивыми губами… Вспомнилось, как она разговаривает с нами, лежа здесь – на крыше, положив голову мне на грудь, а ноги на живот Пашки. Вспомнилось легкое прикосновение ее длинных черных волос к моему лицу и запах, тонкий запах каких-то трав, который они источали.

      Мне, конечно, нравилась Наташа, но влюбляться значило что-то такое, другое. Пришлось бы целовать ее и это… в общем… заниматься любовью. А это мне всегда казалось каким-то низким. Как в запрещенных фильмах в визоре. Наташа ведь такая… чистая.

      Сразу же вспоминалась распутная Ирка. Вот с ней, наверное, это можно было сделать. Только совсем чуть-чуть, чтобы понять, на что оно все-таки похоже.

      – Ничего я не втюрился! – почти крикнул я, раззадорив тем самым Пашку еще больше.

      Он вскочил на ноги и начал бегать вокруг и тараторить:

      – Втюрился! Втюрился! Хочешь обнимать! Хочешь целовать!

      Через пару минут Пашка выложил в отношении меня и Наташи все тонкости половой жизни, какие только смог вспомнить, и даже стал повторяться. Все мое романтическое настроение рассеялось. Я разозлился, поднялся и тоже закричал:

      – Тебе-то какая разница?! Ну, допустим, втюрился и хочу залезть ей под юбку, и что?!

      Пашка состроил странную рожу и выразительно посмотрел мне за спину. Я покраснел и обернулся. В проеме двери стояла Наташа, тоже густо покрасневшая и с каким-то непонятным лицом. Стояла она здесь, видимо, уже давно.

      – Привет, – только и сказала девочка.

      – Привет, – опустил глаза я. – Мне тут срочно домой надо… Я… Я это… Побегу…

      И я прошел мимо нее, легко сбежал вниз по лестнице и с предательски мокрыми глазами понесся прочь.

      Я страдал. Я был слишком молод и глуп. Тогда еще не знал, что Наташе понравилось подслушивать наш с Пашкой мальчишеский треп.

10.07.2212

      Я ушел под воду, проскользил несколько метров у самого дна, слегка касаясь грудью песка, а потом стремительно вынырнул и поплыл на середину озера.

      – Паш! Догоняй!

      Пашка заходил не спеша. Сейчас он стоял по колено в воде и, чуть согнувшись, трогал ее кончиками пальцев.

      – Иду! –