Ветер с Итиля. Андрей Калганов

благодетель выискался! – сорвалось у Светки.

      Семеныч побагровел:

      – Ты у меня ща поскалишься!

      Он хотел отвесить Светке пощечину, но девчонка проворно отскочила.

      – Слышь, дядя, ты бы полегче, – пробасил Степан. И уже собрался двинуть Семеныча в челюсть, но, наткнувшись взглядом на пистолетный ствол, нацеленный аккурат под сердце, изменил решение.

      – Знаю, что давно сбегнуть хочешь, – не обратив на Степана ни малейшего внимания, продолжил Семеныч, – тварь неблагодарная. Что, думала, чернявый тебя с собой увезет? Нужна ты ему… Да кто ты есть без меня, тьфу – мокрица… Мигну – и раздавят!

      – Чего ж не мигнул?

      – Скажи спасибо матери твоей, покойнице, обещал за тобой, дурой, приглядеть.

      – Ах ты сволочь! – задохнулась Светка. – Ты ж ее в могилу и свел, а теперь вспоминаешь… Думаешь, забыла, как мордовал ее?

      – Ну ты и змея… – Семеныч с пыхтением пошел на нее, – пригрел за пазухой…

      Светка отпрянула и, задрав куртку, вцепилась в рукоять ножа:

      – Не подходи, ты меня знаешь!

      Мужик остановился:

      – Не хочешь, чтобы я учил, поучат другие… Займись ей, Фрол. – Семеныч зыркнул на Cтепана. – А ты, мил человек, чего вылупился? Цирк тебе с медведями али кино показывают?! Твое дело телячье – обосрался и стой, нечего глазюками ворочать!

      – Может, кончить его, а, роевой? – Бритоголовый со стволом хищно улыбнулся.

      – Мужик этот нам жизнь облегчил, сам пришел, а ты сразу кончать! – с расстановкой сказал Семеныч. – Пасечник приказал его дожидаться… Потерпи маленько, все вместе повеселимся…

      – Тебе видней.

      Фрол уже «повязал» Светку. Памятуя о родственной связи девчонки и хозяина, действовал он со всевозможной деликатностью, так что на тот момент, когда милицейские браслеты сковали наконец ее запястья, морда у бойца была как у кота, только что вышедшего из жестокой схватки, причем отнюдь не победителем.

      – Кто вякнет, яйца откручу, ясно? – тихо проговорил Семеныч, обращаясь к своим головорезам. – Сам что надо Пасечнику расскажу, ежели надумаю. Мое это дело, семейное. Ежели узнаю, что позорите меня перед братией, найду, как поквитаться. Я за слова отвечаю! А молчать станете, так, глядишь, и деньжат привалит, не обижу. А ты, стерва, – обратился он к падчерице, – посидишь без жратвы с крысами в подземелье, в ногах валяться будешь. А мы еще поглядим, прощать тебя али как…

      Фрол размазал по физиономии кровь и обиженно сказал:

      – Ты чего, роевик? Когда мы языками трепали?

      – Это я так, на всякий случай, чтобы непоняток потом не было.

      Семеныч подошел к Белбородко и, порывшись в кармане ватника, того самого, в котором встречал вчера дорогих гостей, извлек флакон с бесцветной жидкостью и замызганную тряпицу.

      – Уж здоров ты больно, – окропил тряпицу и сунул под нос Степану, – еще начнешь озорничать… Так-то понадежнее будет.

* * *

      Чуяло сердце, не надо было подряжаться на эту работенку! Сидел бы сейчас в своем офисе