Двести тысяч золотом. Василий Веденеев

Обыскать весь город! Конных на дорогу! Найти! Брать только живыми! Живыми!

      Все пришло в движение. Ржали кони, суетились люди с фонарями и факелами, скрипели открываемые ворота. Быстрорукий тоже хотел вскочить в седло, мчаться в ночь, искать, ловить, и Чжоу стоило огромного труда оторвать от уздечки руки обезумевшего от ярости хозяина и втащить его обратно в дом, увещевая, как ребенка, не броситься очертя голову в погоню.

      Внезапная вспышка сумасшедшей ярости прошла, и Жао покорно дал увести себя. Вернувшись в комнату, он наткнулся на бледного Цина, смотревшего на него с немой надеждой.

      – Их поймают, – убеждая и его и себя, сказал Жао, – они не могли далеко уйти.

      Сев к столу, он дрожащими руками вынул из портсигара сигарету и закурил.

      – Сторожей, упустивших пленных, посадить в яму. Завтра ими займемся. Когда привезут русских, набить им колодки на шею и сразу ко мне!

      Стряхнув пепел с кончика сигареты, Жао поглядел на прикованного к стене пленника. Фын уже пришел в себя, его глаза горели злобой, но под тяжелым взглядом Быстрорукого он съежился и опустил голову. С каким удовольствием Жао прибил бы его, но ничтожная жизнь этого проходимца после побега русских вдруг приобрела огромную ценность: сейчас пленник остался единственной ниточкой, держась за которую можно добраться до старого Вока из Шанхая, знающего дорогу к тайнику в горах, где спрятано золото.

      – Ночь темна, – тихим голосом, осторожно подбирая слова, чтобы не вызвать новой вспышки ярости у Быстрорукого, напомнил о себе Цин. – У беглецов одна дорога, а у погони – тысяча. Легко прятаться, когда в небе нет солнца. Что будем делать, если их не найдут?

      Жао бросил окурок в пепельницу из морской раковины и допил оставшееся в чайнике вино. Конечно, Цин прав: беглецов могут не поймать.

      – Если погоня вернется ни с чем, на рассвете пойдем к железной дороге. – Жао энергично растер ладонями лицо. – Устроим засаду и начнем останавливать все поезда, идущие на восток и запад. Солдатам достанется добыча – это их воодушевит. А наша добыча – беглецы. Чжоу поднимет отряд на заре.

      – Поздно, – возразил телохранитель. – К рассвету надо быть уже на месте, иначе рискуем опоздать.

      – Хорошо, – согласился Быстрорукий. – Разделимся. Ты поведешь своих людей к мосту, а я перекрою путь на запад. Цин останется здесь караулить этого.

      Он показал на Фына, настороженно прислушивавшегося к разговору. Похоже, смерть ему пока не грозит? И то благо. Если ты жив и еще сохраняешь способность двигаться, всегда найдется какой-нибудь выход. Не может же судьба издеваться над ним до бесконечности, то маня тайной двухсот тысяч золотых долларов, то отнимая последнюю надежду! Или высшая мудрость небес как раз в том и заключается, что человека швыряет как букашку, уцепившуюся лапками в бешено раскачивающийся маятник: кажется, потерял все, а тебя уже несет в другую сторону, и дух захватывает от головокружительной высоты…

      – Бросить его в яму? – зевнул Чжоу.

      – Пусть остается в доме, – быстро решил Жао. – Мы прикуем его к Цину. Так надежнее.

      – Зачем? –