Аттила. Падение империи (сборник). Феликс Дан

стараясь преодолеть вспыхнувшее в нем страстное чувство, потом он продолжил более спокойным тоном:

      – Дело в том, что вы оба, почтенные князья, не правы, а повелитель прав. Не раздражайте его еще больше. Я искренне желаю вам добра, но не все сыновья Аттилы дружески расположены к вам. Когда я заступаюсь за германцев, другие стараются подстрекнуть против них нашего господина. И речи их он слушает охотнее, чем мои.

      – Почему? – полюбопытствовал Визигаст.

      Эллак пожал плечами.

      – Строгость более свойственна ему, чем милосердие. Кроме того, он не любит германцев, а также и… меня. Его любимые сыновья…

      – Эрлак, злой ребенок, и Дзенгизиц, кровожадное чудовище! – воскликнул Даггар.

      – Горе нам! – прибавил король ругов. – Если эти двое со временем будут владычествовать над нами…

      – Ну уж нет, этому не бывать! – рассмеялся Даггар.

      Эллак смерил его строгим взглядом.

      – А почему нет, неосторожный юноша?

      – Потому что, до тех пор… потому что, прежде чем…

      – Замолчи, Даггар! – перебил король. – Видишь, Эллак, – продолжил он, – мы хотим просить Аттилу, чтобы при делении царства между его многочисленными наследниками, – ведь у него более ста сыновей, – отдать нас, германцев, под твою власть.

      – Этого никогда не будет, – покачал головой Эллак.

      – Конечно, нет, – подтвердил Даггар. Ильдихо прижала палец к своим коралловым губкам.

      – Тогда мое царство было бы слишком велико и могущественно, в сравнении с уделами остальных братьев. К тому же Дзенгизиц уже заранее выпросил себе у властелина несколько отдельных германских народов.

      – Зачем? – спросил Визигаст.

      – Ведь он нас ненавидит, – ответил за Эллака Даггар.

      – Вот именно потому он и хочет властвовать над вами, – подтвердил Эллак. – Аттила согласился на его просьбу, но прибавил с лукавым подмигиваньем: «Соглашаюсь на тот случай, если ты меня переживешь, мой нетерпеливый наследник!»

      – Горе тем, кто попадет под власть Дзенгизица, – повторил король. – Он бесчеловечен.

      – Конечно, – с гневом подхватил Даггар, – на то он и гунн!

      – Скир! – воскликнул Эллак угрожающим тоном, но сдержался.

      – Прости ему! – вступилась Ильдихо. – Обидное слово почти не касается тебя: ведь ты наполовину нашей крови.

      – Зато Дзенгизиц, – гневно продолжил Даггар, – настоящий гунн, чистокровный! Гордость и украшение своего народа!

      – За это и любит его отец, – печально сказал Эллак.

      – И как это гунны могут быть человечны? – не унимался Даггар. – Как они могут понимать, что значит сострадание? Ведь они даже вовсе и не люди…

      – Как же это? – полюбопытствовал сын Аттилы.

      – Так говорится в одной саге, распространенной между всеми германскими племенами. А сага не лжет.

      – Я слышал о ней, но мне хотелось бы послушать саму песню. Вон там, Даггар, позади тебя, на орешнике висит твоя