Тихий ангел. Любовь и политика. При малом дворе. Неразгаданный монарх. Теодор Мундт

Читать онлайн.



Скачать книгу

нечего. Если облегчаешь им тяготы, так они начинают воображать, будто их боятся, заигрывают с ними. Чернь сейчас же превращается в тирана, если видит заботы о себе. Кнутами всю эту сволочь!.. Но стой, что это за шум?

      Императрица прислушалась, затем, улыбаясь, сказала:

      – Ну, конечно, я так и думала! Просто народ был ослеплен блеском нашего появления и от избытка восторга его уста онемели. Только теперь они опомнились и провожают нас криками восторга! Нет, Григорий, русский народ добр, благодарен и предан!

      Потемкин высунулся из окна и оглянулся.

      – Прости, царица, – сказал он, – но ты ошибаешься! Не к нашей карете относятся все эти восторженные клики, а к каретам, следующим за нами. Без сомнения, народ заметил во второй карете образ Богоматери, и к Ней-то относятся все эти восторги. Говорил я, что нам нужно пустить карету с иконой впереди! Тогда авось и царице перепали бы крохи того восторга, которым народ приветствует священную икону!

      Императрица высунулась из окна, оглянулась, присмотрелась. Вдруг она резко отдернула голову, и ее лицо отразило гнев и высшее раздражение.

      – Ты ошибаешься, Григорий, – холодно бросила она ему сквозь зубы. – Восторженные приветствия относились не к нам, но и не к иконе. Разве ты не видишь, как народ протискивается к карете великого князя?[5] Разве ты не слышишь имен великого князя и великой княгини в этом отвратительном реве? Народ молчанием встретил свою государыню и спешит приветствовать этих… интриганов… Но ты прав в другом: народ зол, подл и неблагодарен. Хорошо же, я это попомню!

      – Вы правы, ваше величество, – сказал Потемкин, снова прислушиваясь. – Народ провозглашает здравицу великому князю и «матушке Наталье Алексеевне». Гм… Это многозначительно! Я достаточно долго прожил в Москве и немножко знаю местных горожан. Все это – предатели и мятежники; московское дворянство мутит их против трона, а попы благословляют на злобуйство!

      – Вот именно поэтому-то я и приехала в Москву, – промолвила императрица, справившись с вспышкой гнева и вновь отдаваясь холодному самообладанию. – Мы задумали для блага страны великие реформы, но недаром меня уверяли, что петербургское население еще не Россия, что истинное отражение русского духа и настроения можно встретить только в Москве. Поэтому на свое пребывание в Москве мы смотрим, как на средство проверить, созрела ли страна и заслуживает ли народ тех реформ, которые задуманы нами для его блага. Мы возлагаем в этом отношении большую надежду на вас, Григорий Александрович. Смотрите, наблюдайте, исследуйте почву, и потом мы с вами посоветуемся относительно дальнейшей внутренней политики. Равно желаем мы, чтобы вы по зрелом размышлении доложили нам, как, по вашему мнению, надлежит нам относиться в будущем к их высочествам и какие меры надлежит нам принять для ограждения спокойствия государства.

      В великокняжеской карете въезд в Москву тоже вызвал немалое волнение. Вместе с их высочествами ехал также Андрей Разумовский, сидевший



<p>5</p>

См. об этом у Кастера, т. II, с. 145.