Жюстина, или Несчастья добродетели. Преступления любви, или Безумства страстей. Маркиз де Сад

поступки, ради чего жертвовать собой? Ты молода и красива, Жюстина, вручи мне на пару лет свою судьбу. Но только не думай, что к святилищу своего храма я поведу тебя по стезе целомудрия и скромности. Тот, кто хочет идти нашей дорогой, должен многому научиться и многое посметь. Убивать, красть, грабить, поджигать, отдаваться всем напропалую и уметь торговать своим телом – вот важнейшие добродетели нашего сообщества. Поразмысли над этим, дитя мое, и решайся скорее: оставаться в этой лачуге нам небезопасно, и еще до наступления дня мы должны уйти отсюда.

      – О мадам, – ответила Жюстина, – я перед вами в долгу и никогда не забуду об этом: вы спасли мне жизнь. Ужасно лишь то, что это произошло ценой преступления. Поверьте, что, если б мне понадобилось пойти на него, я бы предпочла тысячу раз умереть. Я представляю себе, какие опасности ждут меня, но я не откажусь от тех правил, которые всегда живы в моем сердце. Но каковы бы ни были опасности добродетели, я предпочитаю их тем страшным благам, которые дарит порок Принципы морали и религии живут во мне и, благодарение небу, никогда меня не покинут. Бог обрекает меня на тяготы в земной жизни лишь для того, чтобы вознаградить меня в лучшем мире. Надежда на это утешает меня в моих несчастьях, смягчает мои печали, укрепляет в бедствиях, и я легко встречаю те невзгоды, которые Провидению угодно послать мне. Эта тихая радость тотчас угаснет во мне, как только я оскверню себя преступлением, и вместе со страхом наказания в этой жизни меня будет мучить ожидание возмездия в жизни той, и никогда уже моя душа не будет знать покоя.

      – Вот дьявольщина! – закричала, нахмуря брови, Дюбуа, – Что за дурацкие теории, ведущие прямиком в психушку! Оставь ты своего проклятого Бога, дитя мое! Все эти наказания, все эти награды в жизни загробной – все это сказки для дураков, а ты ведь у меня умница, девочка моя! Послушай, Жюстина, ведь преступления бедных людей оправданы жестокосердием богачей! Пусть-ка выделят они из своих сокровищ что-то и на наши нужды, пусть человеколюбие воцарится в их сердцах, и мы тотчас же станем добродетельнее всех. Но пока наша забитость, наша покорность, наша, черт побери, добродетельность лишь удваивает тяжесть наших цепей. Ей-богу, дураками бы мы были, если б отказались от преступлений. Ведь только они и облегчают гнет, под которым нас держат богачи. Мы все равны между собой, Жюстина. Такими нас создала природа, и если суровая несправедливая судьба нарушила этот порядок, то мы исправляем эту несправедливость и возвращаем себе самое необходимое из того, что было у нас отнято. Ах, мне нравится их слушать, этих богатеньких, этих титулованных людей, чиновников, попов; я люблю их проповеди о морали. В самом деле, легко не стать вором, когда у тебя втрое больше, чем тебе требуется для житья. Как можно стать убийцей, когда тебя окружают со всех сторон восторженные похвалы льстецов, – на них, что ли, озлобится твое сердце? Ах, как не быть воздержанным и скромным, когда на столе перед тобой роскошные яства! Большая заслуга – не пожелать жены ближнего, когда твою