Все по местам!. Сесил Форестер

вам сообщили о желании Эль-Супремо вас видеть.

      – Вы так полагаете? Вам следовало бы знать, сеньор, что капитан корабля его британского величества – не мальчик на побегушках. Если хотите, отправляйтесь к дону Хулиану и передайте ему это.

      Хорнблауэр ясно дал понять, что разговор окончен. Эрнандес колебался, но перспектива явиться пред лицо Эль-Супремо без капитана его явно не прельщала.

      – Его дом – вон там, – сказал он нехотя, показывая рукой через залив. – На склоне горы. Чтобы попасть туда, мы должны проехать через город, который сейчас за мысом.

      – Тогда я поеду. Прошу вас ненадолго извинить меня, генерал.

      Хорнблауэр повернулся к Бушу – у того было наполовину озадаченное, наполовину восхищенное выражение простого человека, который слышит, как его соотечественник бойко говорит на непонятном языке.

      – Мистер Буш, – сказал Хорнблауэр. – Я отправляюсь на берег и рассчитываю скоро вернуться. Если нет, если я не вернусь или не пришлю записку до полуночи, вы предпримете меры к тому, чтобы обеспечить безопасность кораблю. Вот ключ от моего письменного стола. Я приказываю вам в полночь прочесть адресованные мне секретные правительственные инструкции и действовать по своему усмотрению.

      – Есть, сэр, – отвечал Буш. На лице его ясно читалась тревога. Хорнблауэр с внезапной радостью понял, что Буш и впрямь обеспокоен судьбой своего капитана. – Вы думаете… вам безопасно отправляться на берег одному?

      – Не знаю, – с искренним безразличием ответил Хорнблауэр. – Я должен идти, и это все.

      – Если тут какой подвох, мы вас вызволим, сэр, в целости и сохранности.

      – Прежде позаботьтесь о безопасности корабля, – отвечал Хорнблауэр. Перед его мысленным взором возникла ужасная картина: Буш с десантом из незаменимых матросов блуждает в малярийных джунглях Центральной Америки. Он повернулся к Эрнандесу: – Я к вашим услугам, сеньор.

      Глава IV

      Лодка мягко проехалась днищем по золотистому песку за мысом, смуглые гребцы выскочили и втащили ее на берег, чтобы Хорнблауэр с Эрнандесом вышли, не замочив ног. Хорнблауэр внимательно огляделся. Город подходил к самой береговой отмели. Это было скопище нескольких сот лачуг из пальмовых листьев, лишь немногие были крыты черепицей. Эрнандес повел Хорнблауэра к домам.

      – Aqua, aqua, – услышали они, приблизившись, хриплый голос. – Воды, бога ради, воды.

      Возле дороги стоял шестифутовый столб, к нему был привязан человек. Руки его оставались свободными и судорожно двигались. Глаза были выкачены, язык, казалось, не помещался во рту, как у идиота. Вокруг столба вились стервятники.

      – Кто это? – спросил Хорнблауэр, пораженный.

      – Человек, которого Эль-Супремо повелел уморить жаждой, – сказал Эрнандес. – Один из непросвещенных.

      – Он умрет?

      – Это его второй день. Он умрет, когда завтра над ним засияет полуденное солнце, – безучастно ответил Эрнандес. – Так бывает всегда.

      – Но в чем он провинился?

      – Он – один из непросвещенных, я уже сказал,