Фараон Мернефта. Вера Ивановна Крыжановская-Рочестер

не умирают, если только имеют достаточно твердости и упования, чтоб достигнуть цели: в этом случае человек так же вынослив, как верблюд, который беспрепятственно проходит песчаную степь. Зачем это уныние? Кто тебе сказал, что ты не можешь добиться обладания этой гордой египтянкой помимо ее воли, если не сегодня или завтра, то, по крайней мере, через год? Слушай, я хочу открыть тебе великую тайну, тайну, которая имеет громадное значение для народа Израильского и, может статься, для твоих собственных целей.

      Я свободно вздохнул: слова отца моего, будто прохладный ветер, освежили мое измученное сердце. Если была еще какая-нибудь надежда, я мог терпеть и ждать.

      – Человек, о котором я говорил тебе, – продолжал Энох, и глаза его засверкали диким энтузиазмом, – знаешь ли ты, кто он такой? Это – Мезу, дитя, спасенное чудесным образом от избиения младенцев-мальчиков нашего народа и усыновленное дочерью фараона. В пустыне, где он скрывался, сам Иегова удостоил явиться ему и повелел выполнить гигантское дело: он должен освободить народ Израилев, вывести его из Египта, дать ему законы и царствовать над ним. Итак, сын мой, если ты захочешь последовать за мною, то можешь похитить любимую женщину и жить с нею вдали от этой земли рабства, в благословенной стране, которая плодородием своей почвы и изобилием земных плодов походит на Эдемский сад, где обитали наши прародители. Предводимый самим Предвечным, народ Иеговы достигнет этой обетованной земли и получит ее во владение. Там также воздвигнется храм, и понадобятся жрецы и маги; там твоя мудрость и познания доставят тебе славную будущность.

      Я слушал как очарованный. Похитить Смарагду, жить с ней вдали от ее гордой родни, поставить ее в полную зависимость от моей воли, – чего же больше мог я желать?

      – Ступай в приемную залу, уже время, – сказал Энох, – но смотри не подавай вида, что я говорил с тобой. Будь в высшей степени почтителен к Мезу и следуй всем его советам, потому что сама премудрость Всевышнего говорит его устами.

      Он вышел, а я спустился в ярко освещенную залу и, остановившись у стола, с нетерпением устремил глаза на дверь, в которую должен был войти великий муж.

      Через несколько минут послышались шаги, и, сопровождаемый Энохом, вошел человек высокого роста, один вид которого внушал уважение, смешанное со страхом. Его выразительное лицо было обрамлено массой черных вьющихся волос, строгое очертание рта показывало железную волю, а под густыми бровями горели темные глаза, взгляд которых нелегко было выдержать. Вслед за Энохом показались седые головы десятка стариков, старейшин колен Израилевых.

      Я низко поклонился Мезу, который на секунду остановился и зорко посмотрел на меня. Этот взгляд пронизывал, как острый клинок меча. Я невольно опустил глаза.

      – Энох говорил мне о тебе, Пинехас, – произнес Мезу густым металлическим голосом, – и я рассчитываю на тебя.

      Слегка кивнув головой, он прошел дальше и сел в кресло, которое было выше всей остальной мебели. На минуту, казалось, он погрузился