Лейтенант Хорнблауэр. Сесил Форестер

вчерашней солонины с луком из быстро тающего запаса. Жаркое из солонины, горячий кофе и хорошие сухари, свежий воздух, солнце, ясная погода – в кают-компании должно было быть весело. Вместо этого в ней царили озабоченность, дурные предчувствия, напряженное беспокойство. Буш посмотрел через стол на осунувшегося, бледного и усталого Хорнблауэра. Бушу многое хотелось бы ему сказать, но пока тень капитанского безумия лежала на корабле, следовало молчать.

      Бакленд вошел в кают-компанию вместе с доктором. Все вопрошающе посмотрели на них; почти все встали, чтобы выслушать новости.

      – Он в сознании, – сказал Бакленд и глянул на Клайва, чтобы тот рассказал подробнее.

      – У него слабость, – произнес Клайв.

      Буш посмотрел на Хорнблауэра, надеясь, что тот задаст вопрос, который хотелось задать ему самому. Лицо Хорнблауэра казалось ничего не выражающей маской. Он, не отрываясь, смотрел на Клайва, но рта не раскрывал. В конце концов этот вопрос задал Ломакс, баталер.

      – Он что-нибудь соображает?

      – Ну… – начал Клайв, искоса поглядывая на Бакленда. Было ясно, что меньше всего на свете доктор хочет определенно высказываться по поводу умственного здоровья капитана. – Пока он для этого слишком слаб.

      Ломакс, к счастью, был достаточно любопытен и достаточно упрям, чтобы не смутиться уклончивостью врача.

      – А сотрясение мозга, – спросил он. – Как оно на нем сказалось?

      – Череп не поврежден, – ответил Клайв. – Множественные разрывы кожной ткани. Нос сломан. Сломана клавикула – ключица, то есть, и пара ребер. Он упал головой вперед, что естественно, раз он споткнулся о комингс.

      – Как же его угораздило? – спросил Ломакс.

      – Он не сказал, – ответил Клайв. – Я думаю, он не помнит.

      – Как это?

      – Обычное дело, – произнес Клайв. – Можно даже сказать, это симптоматично. После сильного сотрясения мозга у пациента обычно наблюдаются провалы в памяти, охватывающие несколько часов до травмы.

      Буш снова взглянул на Хорнблауэра. Лицо младшего лейтенанта было по-прежнему непроницаемо, и Буш решил последовать его примеру, то есть не выдавать своих чувств и оставить другим задавать вопросы. Однако весть была великая, славная, чудесная, и, на вкус Буша, никакие подробности о ней не могли быть излишними.

      – Он знает, где он находится? – продолжал Ломакс.

      – Он знает, что он на этом корабле, – осторожно сказал Клайв.

      Теперь к Клайву повернулся Бакленд; он осунулся, был небрит и выглядел усталым. Однако он видел капитана и вследствие этого был чуть понастойчивее.

      – Может ли капитан исполнять свои обязанности? – спросил он.

      – Ну… – начал Клайв.

      – Ну?

      – Временно, наверное, нет.

      Ответ был явно неудовлетворительный, но Бакленд, добиваясь его, истратил всю свою решимость. Хорнблауэр поднял бесстрастное лицо и посмотрел прямо на Клайва.

      – Вы хотите сказать, что сейчас он не в состоянии командовать