Пирамида Хуфу. Нина Любовцова

валился на циновку. Ведра с водой снились, когда короткая ночь пролетала над утомленным телом. На плечах и шее от коромысла стерлась кожа и покрылась коростой, тогда он стал носить ведра в руках.

      Ранним утром уходил он работать, и снова капли пота щипали глаза, соль выступала на голой спине, смешивалась с пылью и песком, занесенными жгучим ветром пустыни.

      Казалось, никогда не напоить земли, никогда ее не напитать. Но ведро за ведром льется мутноватая вода, доходит до окаменевшей сухой земли и исчезает в ее трещинах бесследно. Онемевшая спина и руки отказываются двигаться. Но перед глазами мелькают детские ручонки. Разве он допустит, чтобы голод иссушил их? Усталость становится меньше. Он поправляет ручеек, своенравно текущий в сторону увлажненной земли, заодно утоляет жажду. Хорошо бы поесть ячменной лепешки или каши из пшеницы эмера… Но ячменя давно нет, и никакого зерна нет. Голод донимает, и он однажды отправляется на рыбалку. Удачный лов радует, все накормлены, даже часть рыбы развесили просушить. Но высокая вода в Верхнем Египте держится недолго, и он спешит с поливом. Снова мелькают ведра с водой, и он радуется, что небольшое поле потемнело, потучнело, досыта напоенное водой. Руки любовно погружаются в мокрую землю-кормилицу, полную всяких запахов. Но среди смеси их сильнее всего выделяется илистый. Принесенный рекой через многие тысячи локтей, ил спокойно оседает, обогащает землю, припорошенную песком мертвой пустыни. Чем больше воды, тем больше ила, тем больше зерна даст поле.

      Извечная мечта землевладельцев о большом урожае живет в его душе. Но невеселая мысль гасит эту мечту. Всеми этими землями владеет начальник сепа, и тот же писец Хати придет подсчитывать урожай с его поля и возьмет его немалую толику, да еще и себе урвет. Руабен вздыхает и утешает себя мыслью, что не весь же урожай он возьмет, останется и для его семьи. Будет свободное время – наделает каменных кувшинов побольше, за них дадут зерно. Всем нравятся его кувшины. Мотыг наделает, серпов с каменными вкладышами. Все он может сделать из камня своими руками с умелыми пальцами. Успокоившись, осматривает свое поле. Еще немного добавить воды в дальнем конце. За много дней он весь почернел. Вечером ласковая Мери заботливо ухаживает за ним, истомленным за долгий день.

      Но вот земля пропитана. Теперь черная, оплодотворенная животворным илом, она готова к посеву.

      Горячее солнце успело высушить верхний слой, и жесткая корка покрылась трещинами. Такое уж солнце в этих местах. Надо разбить сухие комья. Руабен крепко привязывает каменную мотыгу ремнем к тамарисковой прочной рукояти. Веселый, принимается за работу. Тяжелая мотыга быстро измельчает комья, разбивает корку. Поле готово к севу. Руабен задумывается. Нужно провести борозды сохой, но ни у него, ни у брата нет ни коров, ни быков. Он идет к богатому соседу, и тот соглашается дать коров за два каменных кувшина.

      Перед посевом рано поутру Руабен и Бату возносят горячую молитву, просят о милости бога Осириса, научившего людей земледелию, и его божественную супругу