Училка. Павел Давыденко

на задних партах, Тузов гоготал, а Крыщ дергал ногами и стучал кулаками по болтающейся ДСП-шной крышке парты.

      – Заткнулись все! Проваливай из класса, олух!

      – Кстати… Я полил ваши цветы, – Шуля отошел поближе к двери, потирая бедро. – Ах, пятиминутка… Каждый горшок, – уточнил он, скалясь гнилой улыбкой. Турка думал, что Шуля и родился с этими коричневыми карамельными пеньками во рту. Олег Анатольевич бросился на него, а Шуля выскочил за дверь.

      Географ вернулся минут через десять, бледный до синевы. К тому времени все уже потихоньку ожили и обсуждали случившееся. Касьянов таскал за волосы Муравья, Рамис плевался из трубочки катышками бумаги. Попал пару раз в Саврасову – она лишь мотнула головой и продолжила глядеть перед собой: руки сложены на парте, спина прямая.

      – Давыдов! – Турка вылез из-за парты. Встретился взглядом с учительницей. Руки скрестил спереди, почему-то стало неловко. Сзади что-то шептали, но он ничего не видел, кроме зеленых глаз и ярких училкиных губ.

      – Я, – хрипло выдавил он.

      – Очень хорошо. Китаренко?

      Турка сел. На фоне девчонок (даже если сравнивать с Коновой или Воскобойниковой Алиной) новая преподавательница прямо топ-модель.

      Зинаидка-инфарктница была сущей гарпией. Жирная тетка, которой на вид можно дать и сорок пять, и шестьдесят лет. Волосы с проседью, а зубы щербатые, как дряхлый забор.

      – Уфимцев… Филимонова… Филиппов… Хазова, Шульга? Ребята, потише, пожалуйста!

      Вол часто краснеет – что-то с давлением, скорее всего, и всегда такой отвратительный у него цвет кожи, мертвецкие оттенки – бордовый, синюшно-фиолетовый или пепельно-черный.

      Вол никогда ничего не писал в тетрадях. Собственно, и тетрадей он никаких не носил. На каждом уроке перед ним лежал листочек в клеточку, и Вол рисовал там какие-то каракули.

      – Шульга? Отзови-ись! – пропела учительница. Шуля отозваться не мог, естественно. Кто-то из ботаничек на первой парте подсказал учительнице, что его нет.

      – Не буду ставить «энку», у нас ведь первое занятие в этом году.

      – И последнее, – шепотом добавил Вовка.

      – А он вообще не ходит на уроки, – сообщила Воскобойникова. – Прогульщик!

      – Понятно… Дальше у нас Шарловский, Щепак… Ага, вижу. Щипачева? – Поднялась сухая, похожая на галку девочка с прямыми волосами и бесцветным лицом. – И Дмитрий Якоренко, – Мария Владимировна облизала губы и обвела взглядом класс. Постучала по раскрытому журналу ручкой. – Что ж, начнем. Итак, в прошлом году вы ведь уже проходили начальный курс обществознания? Этот год у вас выпускной, а у некоторых и вовсе последний в школе. Помните, что предстоит в мае – июне? – Мария Владимировна заходила вдоль доски. – Обязательный государственный экзамен, а потом четыре выпускных. Две обязательные дисциплины и две по выбору. Если мы с вами найдем общий язык, жить вам будет гораздо легче, – она подмигнула как будто всему классу сразу. Турка подумал: «Подмазывается».

      – Так, кто-нибудь скажет, что же такое «обществознание»? – продолжала Мария Владимировна. –