Воронограй. Русский Савонарола. Н. Лихарев

в эту глухую зимнюю ночь.

      Спали москвичи крепко и не знали, что наутро, когда проснутся, не будет у них больше их великого князя Василия Васильевича. Будет другой, пришлый и нелюбимый, хотя того же великокняжеского рода.

      Обнял великий князь Дмитрий Юрьевич боярина Старкова и князя Друцкого за такую их верность и попечение, расцеловал и пообещал век не забыть их услуг.

      – Из бояр да из духовенства нет более у тебя пока ворогов, государь великий! – заговорил снова Старков. – Только думаем мы с князем, надо твоей княжеской милости поторапливаться: упустишь время – не вернешь потом.

      – Я было думал до утра обождать, объявить обо всем народу, а там и за Василием ехать, – отозвался задумчиво Дмитрий.

      Старков и Друцкой горячо запротестовали:

      – И не думай того, государь! На Москве мы сами останемся, поутру объявим все – противиться некому будет. А ты с князем Иваном не мешкая в обитель отправляйся и там все устраивай.

      – А с матерью да женой Василия как быть? Боюсь оставлять их.

      – И не надо оставлять! – подхватил князь Друцкой. – Вели их усадить в колымагу да и вези за собой. Оно вернее будет так-то, государь великий!..

      Дмитрий подумал и согласился со своими благожелателями.

      Опять, как и третьего дня, на дворе, позади Васильевых хором, закипела работа. Вывели всех оставшихся лошадей. Вытащили все, какие были, колымаги, каптаны, пошевни и простые розвальни.

      Все их верхом наложили добром Васильевым. Часа два, почитай, носили из дворца сундуки, укладки, ворохи шуб и платья. Жильцы, боярские дети и челядинцы Васильевы работали не покладая рук: очень уж всем хотелось выслужиться перед новым государем.

      Никому и в голову не приходило пробраться тайком из дворца, ударить в набат на первой колокольне и поднять на ноги сонную Москву.

      Да если бы и пришло – не удалось бы, пожалуй.

      Челядь Шемяки и Можайского да людишки Старкова и Друцкого окружили вплотную весь государев двор. Трудно бы было пробраться смельчаку.

      Приготовили каптану и для великих княгинь с детьми.

      Осмотрел все Дмитрий, велел готовиться людям к отъезду и сам пошел на женскую половину дворца.

      Старуха Софья сидела у постели невестки, когда в горницу вошел племянник.

      Княгиня Марья совсем занемогла, утомленная долгими рыданиями. В горнице было тихо.

      – Вели одеть детей да и сами одевайтесь! Сейчас с собой повезу вас! – повелительно обратился Дмитрий к тетке.

      – Боишься на Москве-то, видно, оставить? – насмешливо ответила ему Софья. – Погоди, будет и тебе праздник.

      Дмитрий махнул рукой и вышел из опочивальни.

      По уходе племянника старая княгиня разбудила боярынь, уснувших, как пришлось, по лавкам. Как всегда, не торопясь и спокойно, отдала старуха все нужные приказания.

      – Мать и Царица Небесная, да куда же это повезут-то нас, государыня? – всплеснула руками та самая молодая боярыня, что вечор напугала всех, когда прибежала и рассказала о дурной примете.

      – Ну, ты-то, пожалуй, и