Принцесса и скрипач. Ирина Ваганова

аже с помощью чуда не надеялся обрести счастье, вот и построил дом вдали от людского жилья.

      Путешествуя, старик выполнял просьбы людей, дарил им радость. Сотворив очередное чудо, ненадолго становился весел, сердце его теплело – каждому приятно выслушивать благодарности, но в следующее мгновение волшебник вспоминал о собственном горе и уходил, не прощаясь. Устав от дорог и чудес, брёл чародей на берег круглого озера к любимым внукам. Старик-волшебник никому, даже им, не рассказывал свою печальную историю.

      Дедушка когда-то был маленьким

      – Сынок! Иди скорее сюда! – крикнула Лидия, выглядывая в окошко бревенчатого дома.

      Лаэль отложил палочку, которой сражался со своим товарищем – гусаком по имени Гааг, сказал ему: «Подожди, скоро приду» – и побежал на зов. Гааг сердито пошипел вслед мальчишке и, распахнув крылья, двинулся к сородичам, щиплющим траву за воротами. Птичий предводитель не сомневался: когда мама зовёт Лаэля, это надолго.

      В комнате на столе лежал странный предмет. По форме он напоминал грушу, приплюснутую, как будто фрукт долго-долго рос в тесноте. Кожица у этой огромной груши была шероховатая, как у персика. Однажды проезжавший через деревню южный торговец угостил Лаэля персиком, и мальчик запомнил, какой приятный тот на ощупь.

      – Посмотри, – указала на стол мама, – отец велел подарить тебе скрипку в пятый день рождения.

      – Это едят?

      – Смешной ты какой! Не едят. Открой, пожалуйста, – Лидия щёлкнула золотистым замочком на боку «груши».

      Лаэль осторожно откинул крышку футляра и увидел внутри ещё одну грушу: деревянную с длинной веткой и натянутыми вдоль тела тонкими верёвочками.

      – Что это? – не отрывая взгляда от необычного предмета, спросил мальчик.

      – Чудо.

      Мама вынула инструмент, прижала его подбородком к плечу, достала из футляра палочку с прикреплённым к ней конским волосом и сказала:

      – Возьмёшь смычок, проведёшь по струнам, случится музыка.

      Сильный певучий звук обнял Лаэля и повёл за собой. У мальчика руки дрожали от восторга, когда он коснулся скрипки. Мама показала, как устроить инструмент: чуть выдвинула левый локоть Лаэля к середине груди, правый подняла так, чтобы он почти достиг уровня плеча, потом показала, как вести волосками по струнам. Нота получилась хрипловатая – так напевает гном, похожий на обветшалый пень.

      – Почему скрипит? – удивился мальчик.

      – Эх, папа лучше объяснил бы, – вздохнула женщина. – Попробуй ещё разок.

      Лаэль плохо помнил папу. Когда тот покидал селение, мальчику всего два года исполнилось, горькие события не остались в памяти.

      Покупая дом, отец занял денег у жадного богатея. Подходил срок платить. Однажды в дверь постучали. Лидия только уложила Лаэлюшку спать и боялась, что грохот разбудит его. Супруг сделал ей знак оставаться с ребёнком, вышел на крыльцо.

      – Что ж это, Ганн, ты гостя у порога держишь? – громогласно спросил тучный мужчина.

      – Сынишку спать уложили, господин Тарк, проснётся от шума, расплачется.

      – Хоть и покричит, на то и дитё, а гостя уважить бы надо.

      – Проходите, господин Тарк, – распахнул дверь Ганн, – прошу вас, тише.

      Богатей зашёл в комнату, оценивающе посмотрел на молодую мать, которая загородила собой детскую кроватку.

      – Присаживайтесь, угощайтесь, – сказала Лидия, указывая на пироги и крынку молока.

      – Некогда мне, – сообщил гость, едва поместившись на табурете у стола.

      Он взял пирог, откусил, положил обратно и обернулся к скрипачу.

      – Что же, Ганн, пора деньги возвращать!

      – Господин, Тарк, обождите немного! Когда в городе устроят ярмарку, я буду там выступать, заработаю и верну долг.

      – До ярмарки четыре месяца, а деньги сейчас нужны. Я мог и раньше потребовать, да срока дождался. И ты имей совесть, слово держи! Вот что, – добавил он, поднимаясь, – если за неделю не отдашь, в тюрьму посажу. Или жена пусть твоя идёт ко мне отрабатывать. Кухаркой, может, прачкой, посмотрим.

      Гость расхохотался и ушёл.

      – Дорогой, – прошептала Лидия, – я пойду к нему кухаркой на четыре месяца, а ты заплатишь всё, что сверх того, когда заработаешь на ярмарке.

      – Не будет этого, – строго ответил супруг, – всем известно, как плохо Тарк обращается с прислугой. Не могу любимую на мучения отправить. Неделя есть, придумаем что-нибудь.

      Утром Ганн собрался и ушёл в город. «Наверное, надеется дать концерт на площади», – предположила Лидия.

      Шесть долгих дней ждала она супруга, уж и не чаяла живым увидеть, никогда Ганн так надолго не отлучался. Наконец вечером накануне назначенного Тарком срока кто-то загремел ключами на крыльце. Лидия выбежала навстречу.

      – Дорогой! Это ты?

      Ганн молча прошёл в дом, положил скрипку в сундук и сказал:

      – Хотел продать её, да знающих людей нет, никто не предлагал