Полярные аргонавты. Роберт Сервис

вспомнив о найденном мной пакете.

      – Вы ищете потерянные планы? – спросил я.

      – Да, – поспешно отозвался один из говоривших. – Вы нашли их?

      – Я не сказал этого. Но если бы я достал их для вас, не согласились бы вы разменять мне этот чек?

      – Конечно, – ответил он. – Услуга за услугу. Верните мне пакет, и я разменяю ваш чек.

      У него было открытое, приветливое лицо. Я вытащил конверт и протянул его ему. Он быстро просмотрел содержимое и убедился, что все было цело.

      – Ха! Это избавит меня от путешествия в Сан-Франциско, – сказал он с облегчением.

      Он повернулся к стойке и приказал налить вина для всех. Пока они чокались с ним, он, казалось, совершенно забыл обо мне. Я подождал немного, затем подошел к нему с чеком.

      – Вот еще! – сказал он. – Я и не собираюсь разменивать вам его. Я пошутил.

      Жгучая злоба охватила меня. Я задрожал, как лист.

      – Вы отказываетесь от своего слова? – сказал я.

      Он смутился:

      – Я никак не могу этого сделать. У меня нет свободных денег.

      Не знаю, что бы я сделал или сказал, ибо я был близок к отчаянию. Но в это время кучер дилижанса, упоенный своей победой в кости, выхватил бумажку из моих рук.

      – Так и быть, я разменяю его. Но я дам вам только пять долларов.

      Чек был на четырнадцать, но я был так подавлен в эту минуту, что с радостью взял золотой в пять долларов, который он вынул, чтобы соблазнить меня.

      Таким образом мое благосостояние было восстановлено. Было уже поздно, и я попросил у немца комнату. Он ответил, что все занято, и предложил мне на ночь славный сухой сарай за домом. Но, увы, в нем жили также его цыплята. Они приютились как раз над моей головой, а сам я лежал на грязном полу, отданный на съедение бесчисленным блохам. В довершение всех бед зеленые апельсины, которые я съел, вызвали у меня смертельные схватки в желудке.

      Я был воистину счастлив, когда, наконец, забрезжил день, и я снова очутился на ногах с лицом, обращенным к Лос-Анджелесу.

      Глава VIII

      Лос-Анджелес навсегда вписан золотыми буквами в мои воспоминания. Угрюмый, несчастный, истерзанный когтями труда, я наслаждался радостью жизни, свободной и праздной. Я помню бездну света и тишину публичной библиотеки, в открытые окна которой вливалось благоухание магнолий. Жизнь была невероятно дешева. За 75 центов в неделю я снимал маленькую залитую солнцем мансарду, а за 10 центов мог обильно пообедать. Так, читая, мечтая и блуждая по улицам, я проводил дни в состоянии блаженства.

      Но и пяти долларов не может хватить навеки. Настало время, когда передо мной снова встал суровый призрак необходимости труда.

      Я должен признаться, что не чувствовал уже никакой склонности к тяжелой работе, хотя все же делал попытки получить ее. Однако у меня был непокладистый нрав, застенчивый и гордый в одно и то же время, и больше одного грубого отказа в день я не мог вынести. Мне не хватало самоуверенности, с которой легко находят занятие, и я