В дебрях Африки. Генрик Сенкевич

ей воды, чтоб она сама не бегала к Нилу и не показывалась в деревнях.

      Таким образом решилась судьба Саба, который, отдохнув немного и поев, в одно мгновенье выхлебал миску воды и с новыми силами побежал за верблюдами. Караван выехал на высокое плоскогорье, на котором ветер уложил волнистыми грядами песок и с которого видна был, по обе стороны огромная равнина пустыни. Небо стало как бы перламутровым. Легкие тучки, сбившись в кучу на востоке, отливали опаловым блеском, а потом сразу вспыхнули, точно обрызганные золотом. Блеснул один луч, потом другой, и солнце, как всегда в южных странах, где почти нет ни сумерек, ни рассвета, не взошло, а вспыхнуло из-за облаков, как столб огня, и залило ярким светом горизонт. Повеселело небо, повеселела земля, и неизмеримое песчаное пространство открылось взорам людей.

      – Надо мчаться что есть мочи, – сказал Идрис. – Здесь нас могут заметить издалека.

      Отдохнув и вдоволь напившись, верблюды неслись с быстротой газелей. Саба отставал от них, но опасаться, чтобы он заблудился и не догнал их на первом привале, не приходилось. Дромадер, на котором ехали Идрис со Стасем, бежал рядом с верблюдом Нель, так что дети могли свободно переговариваться. Сиденье, которое устроили суданцы, оказалось превосходным, и девочка выглядела в нем действительно как птичка в гнездышке. Она не могла выпасть, даже когда спала, и езда мучила ее гораздо меньше, чем ночью. Яркий свет дня придал обоим детям бодрость. В душе у Стася зародилась надежда, что если Саба их догнал, то погоне это тоже удастся. Этой надеждой он поспешил поделиться с Нель, которая улыбнулась ему в первый раз после их похищения.

      – А когда нас догонят? – спросила она по-французски, чтоб Идрис не мог их понять.

      – Не знаю… Может быть, еще сегодня, может быть – завтра, а может быть – через два или три дня.

      – Но назад мы не будем ехать на верблюдах?

      – Нет. Мы доедем только до Нила, а потом по реке до Эль-Васта.

      – Это хорошо. Ах, как хорошо!

      Бедной Нель, которая прежде так любила ездить на верблюдах, видно, эта езда уже порядком надоела.

      – По Нилу… до Эль-Васта, и к папочке! – повторила она сонным голосом.

      И так как на последнем привале она не выспалась как следует, то опять заснула глубоким сном, каким засыпают под утро, после большой усталости. Бедуины между тем погоняли все время верблюдов, и Стась заметил, что они направляются в глубь пустыни. Желая поколебать в Идрисе уверенность, что они смогут избежать погони, и вместе с тем показать ему, что он сам не сомневается, что их догонят, он обратился к нему:

      – Вы отъезжаете от Нила и от Баар-Юссефа, но это вам нисколько не поможет. Ведь вас не станут искать по берегу, где деревни лежат одна около другой, а будут искать в глубине.

      Идрис спросил:

      – Почему ты знаешь, что мы отъезжаем от Нила? Берегов его ты ведь не можешь отсюда видеть.

      – Потому что солнце, которое теперь на востоке, греет нас в спину; это значит, что мы повернули на запад.

      – Умный ты мальчишка! – проговорил Идрис не без уважения. Но тотчас добавил: – Но все-таки ни