Степной найденыш. Сюзи. Кларенс (сборник). Фрэнсис Брет Гарт

я учусь в колледже, и отец Собриенте, который знает вашу начальницу, – мой друг и многое мне разрешает. И… и… он ведь знает, что мы с тобой раньше играли вместе, и устроит так, что мы сможем видеться, когда захотим.

      – Глупый ты, глупый, – сказала Сюзи. – Как можно! Ведь ты…

      – Что я?

      Девочка метнула в него синий луч из-под широких полей шляпы.

      – Господи, да мы же теперь взрослые! – И принялась объяснять: – Знаешь, как у нас строго насчет молодых людей? Ох, Кларенс, если только заподозрят, что мы с тобой…

      Еще один синий луч из-под полей шляпы завершил недоговоренную фразу.

      Довольный и вместе с тем смущенный, Кларенс смотрел прямо перед собой, все гуще краснея.

      – А знаешь, – продолжала Сюзи, – Мэри Роджерс, которая шла со мной в паре, подумала, что ты уже совсем взрослый мужчина и… знатный испанец! А я, – сказала она быстро, – разве не выросла? Скажи, Кларенс, – спросила она с прежним трогательным нетерпением, – правда, выросла? Ну скажи же!

      – Очень, – сказал Кларенс.

      – И платье, правда, на мне хорошенькое? Конечно, это не самое лучшее, у меня есть еще красивее, спереди оно все в кружевах, сверху донизу. Но ведь и это очень красивое, верно, Кларенс?

      Кларенсу и платье, и его прекрасная обладательница казались совершенством, и он сказал ей об этом. Но тут Сюзи вдруг вспомнила, что на них смотрят прохожие, приняла чинный вид, опустила руки и так, держась поодаль от Кларенса, шла до самой кондитерской.

      – Сядем подальше от двери, Кларенс, – сказала она таинственным шепотком, – там нас никто не увидит. И бери клубничное, лимонное и ванильное – здесь просто жуть одна!

      Они уселись в глубине, где было что-то вроде беседки, как юные, но слишком разряженные и застенчивые пастушок с пастушкой. Сюзи попыталась смягчить неловкость.

      – А у нас такой был переполох! – сказала она легким и непринужденным тоном. – Сменили учительницу французского языка. Девочки в нашем классе считают, что это просто стыд и срам!

      И это все, что она могла ему сказать после четырехлетней разлуки. Кларенс был в отчаянии, хотя пока еще и сам не знал, о чем говорить. Наконец, поковыряв ложечкой в мороженом, он пробормотал первое, что вспомнилось:

      – А ты по-прежнему любишь оладьи, Сюзи?

      – Еще как! – ответила она со смехом. – Только здесь их нам не дают.

      – А что, Моуз (черный пойнтер, который всегда лаял, когда Сюзи начинала петь) все еще подпевает тебе?

      – Что ты, он давным-давно потерялся, – сказала Сюзи равнодушно. – Зато у меня есть ньюфаундленд, и спаниель, и черный пони. – И тут, быстро перечислив еще кое-что из своих богатств, она вдруг стала сбивчиво рассказывать о том, как ее любят приемные родители, которых она теперь называла «папа» и «мама», – очевидно, ее нисколько не тревожили воспоминания об умерших. Выяснилось, что Пейтоны очень богаты и, помимо владений на юге, у них еще есть ранчо в Санта-Кларе и дом в Сан-Франциско. Как и у всех детей, самыми сильными ее впечатлениями