Юность Лагардера. Поль Феваль

Мантуя, издавна слыла прочнейшей из крепостей Италии, а мантуанцы всегда были склонны к предпринимательству: с древних времен в городе существуют текстильные и канатные фабрики, селитряные заводы и типографии, которые приносят прибыль и поныне.

      С 1328 года Мантуя принадлежала роду герцогов Гонзага – и благоденствовала при них до той поры, когда бразды правления перешли в руки Карла-Фердинанда IV – того самого, к которому устремился младший Пейроль.

      Если вы хотите составить впечатление о мантуанских Гонзага, стоит только зайти в храм Санта-Мария-делла-Грациа и осмотреть их надгробия, достойные королей.

      Истинное чудо являет собой и герцогский дворец – Палаццо дель Те, который строил Джулио Романо, друг и ученик самого Рафаэля. Романо был искуснейшим живописцем и зодчим; если бы Папа не ценил выше всех Рафаэля, он бы, возможно, решил доверить работы в соборе Святого Петра и в Ватикане именно Джулио.

      Живя в этом редкостно роскошном дворце своих предков, Карл-Фердинанд, однако, ощущал себя нищим. А уж как ему досаждали кредиторы! Разумеется, его светлости не грозила долговая тюрьма и распродажа имущества, но никто не хотел уже поверить ему в долг и ссудить его деньгами. В долг дают лишь людям обеспеченным, а герцог Мантуанский последние два-три года таковым не являлся.

      – La mattina una messetta, l’apodinar una bassetta, e la notte una donnetta, – часто повторял он присловье, означающее: «Утром – месса, днем – игра, вечером – любовь». Герцог строго соблюдал это венецианское правило веселой жизни.

      Вступив во владение отцовским наследством, он тут же стал черпать полными горстями из сокровищниц дворца. Ничто он не считал чрезмерным роскошеством или расточительством. Скоро по всей Италии заговорили о щедрости Карла-Фердинанда, легкости, с какой он разбрасывал флорины, – и вот блестящего герцога Мантуи окружил поистине королевский двор.

      Ищущие приключений или пропитания господа; всякие чародеи, алхимики, шуты; художники, скульпторы, музыканты, которые наперебой предлагали свои услуги по части росписи помещений, ваяния и лепки, постановки опер; актрисы, танцовщики и танцовщицы, стремящиеся перещеголять друг друга; само собой, доступные женщины, обманутые мужья, девицы, жаждущие заполучить богатого и щедрого друга, – вот кто был в свите Карла-Фердинанда IV.

      Вся эта публика его тешила, льстила ему, ела, пила, любила за его счет и ловила золото, сыпавшееся из холеных рук его светлости. Мантуя стала самой веселой столицей в Европе – двор Людовика XIV рядом с ней показался бы унылым. Все проводили время в непрерывных удовольствиях, развлекая себя звуками мандолин, балетами, фейерверками, а главное – мимолетными галантными приключениями.

      Такова была жизнь при дворе его светлости, меж тем как вне его дело обстояло иначе. Никогда до этого ни один из Гонзага не возбуждал у подданных такой ненависти. Бедняки проклинали герцога. Купцы желали погибели злодею, разорявшему их непомерными налогами. Слуги Божий осуждали его беспутство, скандальные любовные похождения, а более всего ночные оргии, которые стали притчей во языцех. Добродетельные