Красный Петушок. К. Сэблетт

приблизившись к нему, – я хотел бы знать, почему вы за последние четыре дня проявили такой живой интерес ко всем моим делам и откуда вы знаете мое имя?

      – О, месье, вы ошибаетесь, – сказал он, пожимая плечами, как человек, оскорбленный несправедливым подозрением. – Что же касается вашего имени, то я вас сразу узнал, так как вы точное изображение вашего знаменитого отца – очень храброго и способного капитана, под начальством которого я имел честь служить в армии герцога д’Ангьена. Ваш отец был очень любим своей ротой, месье, поэтому мне так хотелось видеть вас, чтобы узнать о своем командире, которым мы все восхищались. Не так ли, Пьер? – спросил он тут же стоявшего необыкновенно высокого и худого человека с черными, как бусинки, глазами и костлявым желтым лицом.

      – Не стану этого отрицать, – сказал худой человек. Он громко выругался по-итальянски. – Мы совершили несколько славных походов под начальствам нашего уважаемого капитана, а, Мишель? Какой благородный был человек, месье…

      – Мой брат, месье, – сказал толстый Мишель, махнув рукой по направлению к говорившему. – Он также имел честь служить под начальством вашего отца. Кстати, могу я спросить, как здоровье вашего родителя, которого я так уважаю?

      Эти слова возмутили меня своей неискренностью, так как мне казалось, что обилие слов было только средством скрыть какой-то затаенный смысл его интереса ко мне. Но я решил установить наконец истинную причину этого проявления интереса и заговорил с ним мягко.

      – Ваше имя? – спросил я его.

      – Мишель Берр, месье де Брео, старый солдат, который надеется пользоваться вашим покровительством ради вашего знаменитого отца.

      Все это было сказано очень кротким, елейным голосом, но искренность опровергалась насмешливой иронией, появившейся в его единственном черном глазу.

      Я заметил приближавшегося Мартина Белькастеля и, подавив в себе сильное желание выдрать за уши этого толстого насмешника, сказал ему, что отец мой умер месяц тому назад. Подошедший Мартин взял меня под руку, и мы возвратились к группе лиц, находившихся на шкафуте.

      В то время как я был занят таинственным Мишелем, приготовления быстро подвигались вперед как на «Тринити», так и на двух небольших судах. На палубе происходила большая суета. Два матроса стояли наготове у румпеля, а впереди раздавалось громкое бряцание цепей и блоков: поднимали якорь. Наконец, паруса надулись, и выстрел из одной из медных пушек, находившихся на приподнятом носу судна, известил о нашем отплытии. Из всех судов, стоявших в гавани, последовали ружейные ответы. Наши суда-спутники заняли места по бокам. На фок-мачте распустилось рыцарское знамя адмирала де Колиньи, а на грот-мачте развевался флаг его величества Карла IX. Так, направляя наши суда в неведомые, туманные дали Атлантики, мы направились в неизвестность.

      Суета на судне так привлекла мое внимание и возбудила такой живой интерес, что я возвратился с палубы только к обеду. Морской ветерок возбудил во мне аппетит, и я усердно